И я думаю: в этих условиях тотальной политизации взрослые обязаны как никогда быть внимательны к тем духовным витаминам, которые сейчас получают наши дети. Я уверена: ведь мы сейчас пожинаем плоды детства поколений, выросших на образах, на проклятиях «изменников», «предателей», «врагов народа». Вот почему так важно сейчас уберечь детей от воздействия политических страстей, не растягивать их по разные стороны баррикад.
Тревожно и страшно, когда на митинги «Долой — убрать» и «Бей по штабам» мы выводим колонны школьников и подростков. Тревожно и страшно, когда заполняем чувства и поступки наших детей теми же образами «врагов народа», только теперь уже — современных «врагов».
Я как-то уже говорила Вам, что мне грустно и тревожно оттого, скажем, что жена популярного народного депутата в интервью журналу «Огонек» с гордостью сообщает, что ее малолетняя дочь по лицу выступающего по телевидению, по тому, как он говорит, интуитивно определяет: «наш» он человек или «наш» враг. И я разделяю позицию писателя Анатолия Алексина — президента советской ассоциации «Мир — детям мира», изложенную им в газете «Советская культура»: «Семена вражды и ненависти, национализма и шовинизма, заброшенные сегодня в детскую душу, никогда не взойдут добром, никогда не взойдут порядочностью и интернационализмом. Мы забрасывем трагедию и конфронтацию, груз и скверну прошлого в будущее, в наш общий завтрашний день…»
— Кредо Вашего мужа, которое он неоднократно высказывал, — соединение политики и нравственности. А как Вы относитесь к этой сверхзадаче? Не считаете ли ее идеалистической?
— Да, Михаил Сергеевич любит повторять: интересы миллионов людей — это большая политика. Политика же должна быть нравственной. Идеализм ли это? А если мы раскинем с Вами по высокому, большому счету? Вспоминаю один разговор. Он состоялся во время первого официального визита г-жи Тэтчер в Москву. На обеде я спросила премьер-министра Англии, выдающегося политика:
— Г-жа Тэтчер, как человек, хотела бы спросить Вас: нравственно ли отстаивать идею необходимости сохранения ядерного оружия на Земле? — Она мне сказала:
— Вы — идеалистка, г-жа Горбачева. — Я защищалась:
— Но таких идеалисток, как я, много, и я уверена — будет все больше.
Сейчас, после трагедии войны в Персидском заливе, — я чрезвычайно ценю и уважаю патриотические чувства американского народа и все же рискну назвать эту войну, как и любую другую, трагедией — я вспомнила этот разговор. И знаете почему? Услышала недавно, как крупный политический лидер одного государства сказал: что ж, если действует только сила, мы будем создавать собственное ядерное оружие. А это что? Как назвать? Нет, любая война, даже во имя наказания агрессора — не благо. Люди должны научиться сегодня считаться друг с другом. Хотя бы для того, чтобы выжить. И не думаю, что в этой системе координат точкой пересечения политики и простой человеческой нравственности является только идеализм. Нет!
Нет, здесь, в точке пересечения политики и нравственности, — истоки, основы самых высоких, самых плодотворных результатов современной политики.
— Михаила Сергеевича обвиняют и в том, что он не может решительно порывать, отсекать привязанности, обязательства перед людьми, особенно соратниками, с которыми начинал путь реформ…
— Опять же вдумайтесь: а так ли уж это плохо? Так ли нравственен сугубо прагматический, потребительский, конъюнктурный подход к обстоятельствам и людям?
Я не отрицаю: случаются, правда, и горькие уроки.
Я, например, если бы на нашу долю судьба не отвела перестройку, наверное, никогда бы не узнала всего многоцветия, всей многоликости человеческих превращений. Поймите, это серьезно. Для меня это — одно из тяжелейших нравственных испытаний перестройки: конкретное поведение людей, личностей, их слова и дела. Они вчера и они сегодня. Они рядом с тобой и они рядом с другими. Выгодно им это или невыгодно, удобно или неудобно. Иногда даже вижу, а скорее, — чувствую: не лица, а маски. Только маски не сказочного, фантастического, а реального мира. И, знаете, маски вдруг расплываются у меня, растворяются, и я вижу, четко вижу среди них и тех, кто писал донос на моего деда в тридцатые годы. И тех, кто уничтожил его. И тех, кто, поджав хвост, не подошел к умирающей женщине — только потому, что она из семьи врага народа.
Как-то Н. Н. Губенко — министр культуры, актер и режиссер — сказал мне: Знаете, о чем мечтаю? Поставить фильм: «Как я был министром». Я тоже верю: будет, и не один фильм будет, но — не вымысел, не чья-то больная фантазия или воспаленное воображение. Будут документальные фильмы-правды о людях перестройки. Благо, документального материала для них — официального и неофициального, письменного и устного, известного и пока малоизвестного — предостаточно.
Конечно, чаще, больнее всего я думаю о тех, кто был соратником, сподвижником Михаила Сергеевича, кто называл себя «братом по оружию…»
— Нет, я бы убрал это выражение.
— Ну почему же, — пожала плечами. — Называли… Кто отдал немало сил перестройке.
Нелегкие испытания встали на жизненной стезе каждого… Но всем ли оказались они по плечу, каждый ли может, положа руку на сердце, сказать: на крестном пути перестройки, в трудах за наше общее дело мы были, есть и будем вместе.
Вчитываюсь в строчки вот этого, — показывает, — рукописного письма Станислава Сергеевича Шаталина к Михаилу Сергеевичу, и так хочется верить в них! Письмо написано год назад.
«Дорогой Михаил Сергеевич! С горечью и неукротимым желанием бороться узнал о подробностях Пленума. Вы знаете, что я не люблю говорить начальству комплименты. Но хочу сказать Вам, что я уважаю и люблю Вас искренне и готов идти с Вами до конца. Не обращайте внимания на «правых». Они по глубокому историческому недоразумению считают себя коммунистами, а на самом деле являются политическими временщиками, не имеющими никакого права говорить от имени народа. Жизнь выбросит их, и народ будет говорить о них с презрением. Не обращайте внимания на кликушество «леворадикалов». Не в плебейском, а реальном понимании этого слова, может быть, я являюсь одним из самых левых в СССР. Но Вы проводите в целом единственно реалистическую программу спасения настоящего социализма и нашей страны. Если Вы захотите узнать мое мнение о придании ей более последовательного характера, буду рад этому. Проявите спокойствие и решительность на Съезде депутатов. Он — главная Ваша опора. Ленин не испугался Брестского мира. Отнеситесь философски и к безответственному решению Компартии Литвы. 3 января я вернусь из заграничного турне (я готовлю проведение длительного фундаментального проекта Восток — Запад) и готов выполнять любые задания, которые Вы мне можете поручить. Пусть эти слова помогут хоть на капельку улучшить Ваше душевное равновесие. Передайте мой искренний поклон Раисе Максимовне. Счастливого Вам и Вашей семье Нового года. У нас нет выбора: мы победим. Всегда Ваш академик Станислав Сергеевич Шаталин».
