17 Февраля. Сретенские морозы 16° Р. В Дорогобуже за пайком: академический больше боевого: 2 ф. сала, 21 ф. муки, 15 ф. овсянки, 15 ф. мяса, 3 ф. жира, а махорки не дали и сахару не дали, нет ничего этого. Все пайки отменяются. Посевкомы со своими пятидворками. Предчувствия повертываются к войне. Слухи о самостоятельности Белоруссии. Все эти слухи по внешности обычно-весеннее, но окраска совершенно другая: теперь не враг, которого многие хотят злобно сбросить, а отвращение к бытию всех, всеобщее сознание мерзости и необходимости конца.
18 Февраля. — 17 Р. Солнце. И до того противен человечишка и так он часто на глаза попадается — сказать невозможно, где есть такой зверь, такой гад на земле. Ехали через Бражнино, посмотрели господский дом, ну и дом! на каждой ступеньке вверх сидит куча-две, а наверху школа и ячейка, все изодрано, избито, штукатурка осыпалась, пол шатается, вконец разбитый рояль, и танцуют здесь в шубах и валенках; ну как тут не сказать вместе с благочестивой Ипатьевной, что это бесовский пляс. Так говорила Ипатьевна: «Изба эта стояла на краю села, давно никто в ней не жил, ни окон, ни дверей, а тут слышим, музыка и пляшут и свищут, идем к избе — огни! народу лик ликом и все в масках звериных. Перекрестились мы, петух прокричал, и вдруг изба зашаталась и стала в землю, как в воду, уходить, тихо, незаметно шла, вот по завалинку, вот по окна, а там все поют, все пляшут и музыка играет, как будто ништо им! Вот и окна скрылись и крыша, и не видно ничего стало, а все гик и свист слышится. И трубы скрылись, и нет ничего — ровное место, а все будто маленечко жундит и топочет под землей. Настанет срок, — говорила Ипатьевна, — так и все наше сквозь землю провалится, и срок, кто грамотный, в книгах указан».
В книгах ищут срока, у кого есть Библия, собираются в избу и читают, читают. Наш Вас. Ив. плотно засел за Библию, распределил в день по сколько-то глав и хочет всю Библию прочесть от начала и до конца.
Как хорошо уехать из города и не видеть, не слышать человечишка, везде кругом леса темные и между ними голубые полянки, расступятся леса, начнутся голубые поля, все голубое, чистое, без-человечно прекрасное!
Мелькнула, как сон, моя голубая весна, какой сон! счастье мое, а сны тоже земные, снятся монахи в полуночи, идут вокруг ограбленного, засранного монастыря вместо свечей в руках с лучинками, и одеты монахи в подрясниках из ковров, и кто-то шепчет: «Вот до чего дожили, монахи ковры перешивают».
20 Февраля. — 12 Р. Солнце. Блик снегов. Зайцы возле Громова. Яблони были в саду высокие, как корабельные сосны, смертно-радостная тоска свидания с садом детства. В «молодом» саду траву косили, я пошел по яблоням, на скошенном увидел только одно и зеленое. В шалаше лежал мужик с большой русой бородой, и был он весь сам, ему не было никакого дела ни до моей тоски, ни до чего моего, он даже и не посмотрел на меня, копаясь с чем-то в шалаше. С тоской и радостью вгляделся в зелень густо темную и вдруг: «Да ведь это мой!» — мелькнуло, ведь это вся радость!
Мне снились и мысли, что смерть хороша, если бы не было смерти, то как бы это было смотреть бессмертно на бессмертную гадину.
Еще снились мысли: о великом деле истории, личные побуждения к которому у громадного большинства людей необычайно гаденькие и ничего с исторической идеей не имеющие общего. (Сюда можно подвести почти все войны и революции.) Социализм привлекает просвещенных людей, вероятно, идеалом общего дела, превращаемым в личное (между тем тот же социализм привлекает массу обратным: 1) мое в общее, 2) общее в мое).
21 Февраля. Начались вечерние зори.
Личные побуждения к ученью тоже разве согласованы с планами учащих: это родители отдают в ученье детей, потому что неученому жить нельзя. О чем же взыскует мир масс? кажется, о вожде, и мы, мечтающие о творчестве масс, хотим просто полноты жизни, может быть, хотим сами быть вождями.
22 Февраля. — 6 и быстро теплеет. Пасмурно. Мы ходили пробовать новое ружье по живой мишени. Был подстрелен заяц, которого мы преследовали целый день и вечером настигли.
23 Февраля. — 3 Р и все теплеет. Весна приближается. В полдни зима выгорает. Начались «закаты». С удовлетворением оглядываешься вечером на запад, и там, как жар-птица за лапами, — солнце.
24 Февраля. Пасмурно, как ранней весной, с утра — 3. Как трудно подыскать себе 3–4-х товарищей с семьями для обработки земли, между тем хотят, чтобы все мы стали коммуной. Вспоминается христианская коммуна о. Ник. Опоцкого в Велебицах, в которой часть проворовалась, а другая пошла на них с топорами.
25 Февраля. — 2–3 Р с туманцем, по-весеннему. Лазили с Левой весь день по снегам с ружьями.
26 Февраля. — 2–3 Р и как вчера.
Снилось мне, будто извозчик-товарищ везет меня, не как прежние извозчики, по воле седока, а куда ему вздумается, на руках у меня охотничья подсадная гусыня. Привозит он меня в дом, и я догадываюсь по какому-то особенному огню, что дом нехороший. На дворе хозяйка поймала мою гусыню и отсекла голову, и еще кто-то цыпленка привез — цыпленку отсекла, так, видно, полагается в этом доме, в таких домах жаловаться некому и порядки свои. Но я отбил тело своей гусыни и, завернув его в пакет, вошел в дом. В одной комнате были только мужчины, курят, пьют, ведут цинические разговоры, напр., один говорит: «Я пойду сейчас к невесте № 18-й». На одну минуту и я пошел туда и посмотрел в щелку через пустой сучок невесту № 18. Она имела вид этих женщин, была в готовности, а глаза задумчивые, хорошие. Вернувшись назад, я дал понять публике, что я писатель и все это мне годится как материал. Вошли две сестры мои неземные Дуничка и Маша: «А, ты здесь!» Мы вышли на улицу, и нас провожала бандерша, которая подала мне руку, и я сказал ей: «Я сейчас видел невесту № 18, какая трагедия!» Тут бандерша закатилась смехом над «трагедией», а Дуничка ей говорила серьезно: «Видите, как понимать, Миша понимает все поэтически».
27 Февраля. — 6 с утра. Туман. Иней небольшой. Вчера мы в поисках зайца обошли почти всю опушку Хохлов — верст 15. Ю-В-ная опушка леса была в огромных суметах, покрытых заячьими тропами, как дорогами, попадались в снегу глубокие заячьи норы, а зайца не подняли ни одного; вероятно, это вышло потому, что мы держались леса, чтобы не проваливаться в снегу, а зайцев снег поднимает, и они ложились ближе к полям. Из всего животного мира видели только ворона, который тяжело влачил по воздуху в клюве что-то большое — не материал ли для устройства гнезда? Крестьяне веруют, что весна будет ранняя, не начинает ли ворон уже готовиться? Дятел неизменно тукал в лесу. Флейта поймала небольшого ежа (что это значит? разве ежи не спят зиму под снегом?). На дороге Флейта еще залаяла на крота. Ив. Алекс. рассказывал, что прошлой весной, когда у лисиц бывает течка и они сильно дурнеют, его небольшая собачка сцепилась с лисицей-кобелем, так что он успел в нее выстрелить и убил.
