Случилось так, что в одну из ночей наша приводная радиостанция на аэродроме работала на волне, близкой к волне радиостанции окруженных вражеских войск. Погода была плохая. Немецкие экипажи, по ошибке настроившие свои радиокомпасы на нашу станцию, выходили к нашему аэродрому и из-за облаков сбрасывали продукты на парашютах.
Утром, придя к самолетам, техники обнаружили мешки. В мешках были небольшие буханки хлеба, пачки галет, много консервных банок с паштетом, шоколад. Опасаясь, что продукты отравлены, решили испытать их на домашних животных. На стоянке нашлись собака и кот, которых досыта накормили паштетом, на десерт аэродромному псу не поскупились дать хорошую порцию шоколада. Животных заперли в разных землянках. Наблюдали за собакой и котом с пристрастием и тревогой, но те вели себя совершенно нормально. Кот Васька, усевшись на столе перед окошком землянки, тщательно умывался, а лохматый барбос, растянувшись после обильной и вкусной трапезы на дощатом полу, дремал. Выждали достаточно долго, животные чувствовали себя хорошо, и тогда все, кто был на стоянках, попировали. Оставшиеся продукты и парашюты спрятали.
Однако "небесная манна" недолго оставалась тайной. Продовольственная служба провела организованную "операцию", и за пределами аэродрома было найдено еще несколько ящиков продуктов, которые пополнили скудное меню нашей столовой.
В дальнейшем интенданты не раз подобным образом добывали продукты. Но и мы не терялись. Летая на боевые задания, зачастую далеко в степи обнаруживали отнесенные сильным ветром красно-белые купола парашютов, а рядом с ними черные ящики или мешки с продовольственным грузом. Эти места мы отмечали на карте, а возвращаясь уже налегке, садились, собирали ящики и парашюты и улетали на базу.
Так довольно длительное время, пока гитлеровцы летали к своей окруженной группировке и сбрасывали продукты, мы стояли у них "на довольствии", и они, хотя и изредка, не плохо обеспечивали нас продуктами.
Летчики штурмовой и бомбардировочной авиации 8-й, 17-й и 16-й воздушных армий и авиации дальнего действия систематически уничтожали вражеские самолеты на аэродромах в Сальске, Большой Россошке, Карповке, Гумраке, Тацинской, Морозовской, Суровикино и других, истребительная авиация уничтожала их в воздухе.
Все меньше немецких Ю-52 прорывалось к окруженным фашистским частям. Вскоре, за исключением единичных самолетов, они вовсе прекратили полеты к войскам Паулюса. Мы больше не получали дармового дополнительного питания и не жалели об этом, хоть и не всегда были сыты.
Никогда не забыть мне того дня, когда мы в первый раз увидели огромные колонны пленных, бредущих по дороге к Ленинску в сопровождении небольшого конвоя.
Ни с чем не сравнимая, огромная радость победы.
Была лютая стужа, дул сильный ветер, насквозь пронизывающий даже наши добротные, подбитые мехом летные комбинезоны. В шинелях, с накинутыми поверх одеялами, в легких суконных пилотках, женских платках, в солдатских башмаках с огромными соломенными "галошами" брели, еле переставляя ноги, тянулись нескончаемым потоком "завоеватели".
С окончанием битвы на Волге была закончена и наша очень трудная боевая работа на этом фронте. Двадцать второго февраля наша часть перебазировалась под Москву, туда, где год назад мы формировались.
Со мной в Москву летел и командир дивизии полковник Нестерцев. Садясь на место правого пилота, он предложил:
- Богданов, давайте после взлета пройдем пониже над Сталинградом. Поглядим...
Всем нам хотелось посмотреть на Сталинград: днем летать над городом нам еще не приходилось.
...Мы увидели страшную картину: руины, одни еще кое-где дымившиеся руины. Развалины жилых зданий, заводских корпусов. Среди них в центральной части города, ближе к Волге, одно-единственное, чудом уцелевшее здание. На юге, западе и севере полукольцом - штабеля трупов... Никогда ничего подобного нам видеть не приходилось! Сколько же здесь полегло людей?..
И все это - война; Война, навязанная нам врагом.
До самой Москвы перед глазами стояли руины Сталинграда. Даже теперь, по прошествии стольких лет, стоит только подумать о Сталинграде, закрыть глаза, и я снова отчетливо вижу эту страшную картину...
За время боев под Сталинградом экипажи полка совершили 1529 боевых вылетов, сбросили на врага 1664 тонны бомб, доставили войскам с посадкой в поле 1820 тонн боеприпасов и горючего для танковых частей, вывезли 1460 раненых бойцов и командиров.
В марте 1943 года за мужество и отвагу, высокую воинскую дисциплину личного состава и отличную организацию боевой работы приказом народного комиссара обороны нашему полку было присвоено высокое звание гвардейского.
В начале апреля в полк для вручения гвардейского знамени прибыли член Военного совета авиации дальнего действия генерал-майор авиации Г. Г. Гурьянов и командир авиадивизии генерал-майор авиации В. Е. Нестерцев.
К этому дню мы готовились. В отутюженном обмундировании все выглядели празднично, были радостны и веселы. Самолеты были вымыты, а кабины убраны и вычищены, стояночная линейка посыпана желтым песком.
К двенадцати часам подразделения были построены у самолетов.
На аэродроме показалась легковая автомашина, на некотором удалении от строя она остановилась. Из нее вышли генералы Гурьянов и Нестерцев и направились к нам. За ними два офицера несли зачехленное знамя.
Раздалась команда командира полка:
- Полк, смирно! Равнение на середину!
Четким строевым шагом командир двинулся навстречу генералам.
- Товарищ член Военного совета, по случаю вручения гвардейского знамени личный состав полка построен! - отрапортовал полковник Божко.
- Здравствуйте, товарищи бойцы, сержанты, старшины и офицеры!
- Здравия желаем, товарищ генерал! - дружно ответил строй.
- Слушай приказ!
И генерал Гурьянов зачитал нам приказ народного комиссара обороны о преобразовании 103-го авиаполка
в 12-й гвардейский бомбардировочный авиаполк дальнего действия.
- Поздравляю вас с большими боевыми успехами и высокой наградой, желаю вам еще больших успехов в боях с заклятым врагом всего человечества - с фашистскими ордами. Слава вам, советская гвардия!
- Ура! Ура! Ура!
Поднесли укрытое чехлом знамя.
Генерал осторожно снял чехол, развернул алое, вышитое золотом полотнище, поднял его высоко над головой, и оно затрепетало на ветру.
Все взоры теперь были прикованы к знамени. Сильный порыв ветра на мгновение расправил алое полотнище, и мы прочли вышитую золотом чьими-то искусными руками надпись: "12-й гвардейский бомбардировочный авиационный полк дальнего действия".
