Слух о том, что на острове появился островок свободомыслия, дошел до Испании. Однажды на рассвете во дворец Альдамы ворвались вооруженные испанцы. Роскошный дворец был разграблен и сожжен, а сам Мигель Альдама, чудом избежав расправы, эмигрировал в США, где умер в нищете.
Во второй половине XIX века на Кубе сложилась парадоксальная ситуация, которая не могла не привести к «конфликту интересов»: политическая власть в стране и лучшие земли находились в руках у испанцев, а фактически вся экономика – у кубинских креолов. В 1817 году колониальные власти отменили табачную монополию и разрешили свободную торговлю, но в 1823 году снова ужесточили свою политику. В конце концов это привело к войне местных жителей с колонизаторами. Правда, восстание (оно произошло в 1850 году) подняли не бедные слои населения, а креолы, которые, при поддержке рабовладельцев из южных американских штатов, выступили за присоединение Кубы к США. Но эта попытка свергнуть колониальную власть потерпела неудачу, а лидер креолов Нарсисо Лопес был прилюдно казнен.
Этот небольшой экскурс в историю «вековых давностей» важен для понимания личности самого Фиделя Кастро. Он со школьных лет знал, что островная Куба оставалась последним оплотом работорговли в Западном полушарии, который лишь в конце XIX века потеряла и за который потому так рьяно сражалась когда–то могущественная Испания.
В юношеские годы у Фиделя Кастро родилась мечта сделать Кубу первым государством Латинской Америки, где будут торжествовать свобода и равноправие. Не вековым ли унижением своего народа обусловлена патологическая ненависть Фиделя к чужеземцам, пытающимся заставить кубинцев жить по своим понятиям? Не в истории ли сожженного на костре индейского вождя Атуэя нужно искать корни самого знаменитого лозунга кубинской революции «Родина или смерть!»? У Фиделя Кастро трепетное отношение к прошлому. На Кубе нет ни одного памятника Фиделю Кастро, ненавидящему любые формы проявления культа личности. Зато повсюду на острове увековечена память людей, боровшихся за независимость Кубы.
Мы знаем десятки примеров того, как политики, наделенные неограниченной властью, стремились перечеркнуть все, что сделали их предшественники, старались «выпятить себя в истории», а иногда и вовсе переписать ее под себя. Можно вспомнить классические примеры из недавнего прошлого нашей страны. Когда Сталин вдруг встал вровень с Лениным, когда позже имя уже самого «отца народов» вымарали из учебников, а портреты изорвали в клочья, когда ниспровергателя Сталина Хрущева и вовсе забыли при жизни…
Сегодня мало кто за пределами Кубы помнит имя Кар–лоса Мануэля де Сеспедеса, выходца из семьи обеспеченных кубинских креолов, земледельца из Байямо, возглавившего в 1868 году Десятилетнюю войну против колонизаторов. Эта война закончилась поражением повстанцев. Легенда гласит, что именно Сеспедес впервые произнес самый знаменитый лозунг кубинских революционеров «Родина или смерть!».
Белый мраморный памятник Карлосу Мануэлю де Сеспеде–су сегодня украшает Пласа–де–Армас в Гаване, а кубинцы называют этого революционера не иначе как «отцом нации и первым президентом восставшего с оружием в руках народа».
Десятилетняя, или, как ее называют, Великая война 1868—1878 годов показала, что для руководства освободительной борьбой нужны другие деятели и другие методы. Для свержения многовековых колонизаторских устоев, для пробуждения кубинцев, замкнувшихся в себе, разъединенных, забитых, требовался не просто лидер, а человек, наделенный харизмой, исключительным политическим и интеллектуальным талантом.
И такой человек появился. Хосе Марти, поэт, прозаик, публицист, стал вдохновителем кубинской революционной партии и лидером второй войны за независимость Кубы от испанского владычества. Чилийская поэтесса Габриэла Мистраль справедливо назвала Хосе Марти «самым чистым образцом латиноамериканца». Тонкий ценитель изящного, он прожил большую часть жизни за границей. В конце 1880–х годов Марти представлял в качестве генерального консула в Нью–Йорке попеременно три латиноамериканские страны: Уругвай, Аргентину и Парагвай!
Влияние личности Хосе Марти, погибшего в бою под Дос–Риос 19 мая 1895 года, на продолжателей его дела, кубинских революционеров ХХ века, и конечно же на самого Фиделя колоссально.
«Для нас, кубинцев, Марти – это идея добра, о которой он писал. Мы, кто 26 июля 1953 года возобновили начатую 10 октября 1868 года борьбу за независимость, именно в год, когда исполнялось столетие со дня рождения Марти, получили от него все, прежде всего, этические принципы, без которых нельзя даже представить себе революцию. От него мы получили также его вдохновляющий патриотизм и такое высокое понятие о чести и человеческом достоинстве, которому никто в мире не смог бы нас научить, – говорил Фидель Кастро в январе 2003 года на закрытии Международной конференции „За равновесие мира“, посвященной 150–летию со дня рождения Хосе Марти. – То был действительно необыкновенный, исключительный человек. Сын военного, увидевший свет в семье родителей–испанцев, он превратился в пророка и творца независимости земли, где он родился; интеллигент и поэт, бывший подростком, когда началась первая великая война, он был способен позже завоевать сердца, уважение, поддержку и почитание старых опытных военачальников, осенивших себя славой в той войне.
Пылкий сторонник мира, единства и гармонии между людьми, он не колеблясь подготовил и начал справедливую и необходимую войну против колониализма, рабства и несправедливости. Он первым пролил свою кровь и первым отдал свою жизнь как вечный символ альтруизма и личного бескорыстия»[4].
Многие журналисты и исследователи до сих пор гадают, кем «больше» является Фидель Кастро: социалистом, коммунистом или просто ярым и убежденным антиамериканистом. Ведь в 1961 году Кастро провозгласил «социалистический характер кубинской революции», а в 1965–м – возглавил Центральный комитет компартии Кубы. Наконец, всю жизнь, как Давид с Голиафом, упрямо и иногда уперто, борется против могучей «северной империи». Некоторые из политологов – критиков Фиделя развивают это утверждение, называя Кастро и его соратников «фиделистами – радикальными революционерами, стремившимися к максимальной политической власти через постоянную борьбу с противниками, которым не хватало хорошо сформированной идеологии»[5].
Социализм Фиделя Кастро конечно же совсем не тот, что существовал в СССР и Восточной Европе. Хотя бы в силу того, что Фидель жил народом и живет в гуще народа, в отличие от деятелей, укрывавшихся от него за кремлевской стеной и потерявших контакт с реальностью. Вдобавок, кубинский социализм не имеет большевистских корней. Политика Гаваны все время оставалась самостоятельной от Москвы, а Кастро вел свой революционный корабль по собственному фарватеру, не присоединяясь к каким–либо пактам и союзам социалистического лагеря. В 1999 году, в год 40–летия революции, выступая на закрытии I Международного конгресса по культуре и развитию, он сказал: «Наша революция не была импортирована, не была инспирирована извне, она была подлинная и только наша. Единственное, что мы действительно импортировали – это идеи или книги, которые помогли нам получить революционную политическую культуру, к ней мы добавили определенные идеи отечественного производства»[6].
