внучки с моей дочерью, потом три года подряд они приезжали. Мы полюбили этих детей. Внук Егорка говорил, что я самая любимая его бабушка. Будучи пенсионером, устроился вахтовиком на Север, где морозы до 50 градусов. Женя купил в городе Инте двухкомнатную квартиру.
На мой телефонный вопрос: «Что сейчас делаешь?», – отвечает: «Сижу, опустил ноги в Карское море».
Мы по–прежнему получаем от него посылки с грибами и клюквой, причём все без исключения: я, брат, раньше сестра – теперь её дочь.
Нам он помогает материально, другу Виктору купил машину, она не новая, но теперешний хозяин рад, брату купил мотор на его «дохлую» машину. Я рассказала ему о беженцах из Харькова, двоюродных брате и сестре по маминой линии, он выслал им денег.
Но не всё хорошо в королевстве. Женя хотел, чтобы после его смерти похоронили рядом с женой, а упрямая дочь там поместила отчима, говоря, что родной отец по тюрьмам и по ссылкам, а её растил отчим.
Коса на камень нашла: никто уступать не хочет. Он лишился внуков, родных, а она поддержки и помощи любящего человека.
Люди! Вы родные! Пожалейте друг друга, на кладбище места много, и на небесах, если попадёте туда, всем места хватит. Там и встретятся и мать, и отец, и отчим. Ну не доставать же из земли теперь покойника.
Брат мой! Будь мудрее. Желаю тебе здоровья, хочешь – переезжай к нам. Места хватит. Дрова, которые ты напилил, закачиваются.
Людмила Остапенко и её семейство
Это дорогие мои соседи на улице Сормовской, 205.
С ними мы прожили более 20 лет в любви и согласии, поддерживая друг друга, имея ключи от квартир.
Людмила старше меня на 12 лет, но всегда только Люда.
Закончилась жеребьёвка квартир в кооперативном доме, мне достался 2 этаж, квартира 6. Естествен вопрос, кто соседи? 5 кв. нашлась сразу, потом мы узнаем, что у нас один предбанник.
Подошла красивая, ухоженная брюнетка лет сорока. Улыбается, предложила пойти вместе на остановку. По дороге знакомимся поближе.
Они с мужем инженеры, работают в организации по надзору за экологией на мебельных предприятиях региона. Муж не особенно мастеровой, но у него есть положительное качество – он не привередлив в еде. Тогда я была в разводе и не понимала, что это качество, действительно, важное у мужчин. Их дочь на 4 года старше моей Иры, тоже Ира, и в этом году поступила в Сахарный техникум. У меня такие же общие фразы: «не привлекалась, не сидела», ну и остальное.
Я «задыхалась» от житья в общежитии, где, как у Высоцкого, «общий коридор и на 33 комнаты одна уборная». Вымыла новую квартиру за один день и была перевезена мужем сестры на «Запорожце» в свою новую двухкомнатную квартиру. На весь подъезд я была единственной нетерпеливой, остальные переезжали постепенно, что-то выпиливая и высверливая в своих квартирах. Потом я познакомилась с такой же нетерпеливой соседкой с 4 этажа. Это была моя незабвенная подруга Ольга Георгиевна Драганова.
Ну, а мои ближайшие соседи с переездом не торопились, ремонта не делали, потом сказали, что много работали.
Появились как-то неожиданно, приехали на нескольких машинах с коробками еды и посуды. Мебели в квартире никакой не было, постелили скатерти на полу, всё расставили и стали справлять новоселье. Всё это с шутками, с танцами, с песнями.
На следующий день позвали меня на чай и на доедание, говорили, что я всем понравилась. Теперь могу обращаться к любому из компании с любой просьбой. Я не злоупотребляла.
Старую мебель они не перевозили, на новую – денег не было. Кое-что сделал сам Виктор. Вот так без притязаний и жили.
Постепенно узнаю историю их жизни.
Людмила – краснодарка, из еврейской семьи. Жив отец, красивый, импозантный мужчина, по профессии бухгалтер в прошлом, уважаемый человек, за которым не только шлейф парфюма, но и аура былых амурных похождений. Меня он осмотрел со знанием дела, был всегда галантен и предупредителен.
Мамы уже не было, но были рассказы о ней: дорогие наряды, украшения, перешедшие к Людмиле. Меня поразило их количество, нестандартность в изготовлении.
Ирина – их дочь – славный добрый человечек, пригласила в гости своих новых знакомых из района.
Среди них был мальчик из малообеспеченной семьи, которому тоже, видно, украшения понравились. С такими же приятелями – ворами – они через балкон влезли в квартиру и украли все драгоценности, бутылку водки из холодильника и 13 пар новых мужских носков.
Воришек нашли, привезли на следственный эксперимент. Меня удивила доброта Людмилы в нестандартной ситуации. Когда завели в наручниках «джентльмена удачи», он заявил, что в следственном изоляторе сейчас обед. Он ничего не будет показывать, пока его не отвезут на кормёжку. Люда засуетилась и стала извиняться перед следователем, что у неё нет ничего приготовленного, чтобы покормить мальчика, но она может пожарить яичницу. «Ты любишь, Рома, яичницу?» – спросила она у оторопевшего вора. Милиционеры поддали упрямцу под зад, и тот всё показал. Драгоценности не вернули, а Люда сокрушалась, что это была память о маме. Ни Ира, ни она никогда никаких «цацек» не носили.
Оказывается, когда их дочь училась в начальной школе, Людмила перенесла операцию на позвоночнике и целый год была не подвижна. Ухаживал за ней и за дочерью – школьницей Виктор. Наша героиня ценила это всегда, была благодарна мужу.
Ценила жизнь вообще. Голова её была седа, но каждое воскресенье она сама красила волосы в смоляной цвет, на работу с полным умеренным макияжем. А в пятницу муж привозил её полуживую от усталости. Она ничего не ела, не пила – спала сутки. В воскресенье поднималась, готовила вкусную еду, пекла пироги – семья не должна страдать. В другие дни неделями не готовила, так как некогда.
Людмила Константиновна стала частным предпринимателем, генеральным директором региональной экологической лаборатории с большим штатом сотрудников. Все они хорошо зарабатывали.
Соседи сделали шикарный ремонт, купили качественную добротную мебель, обустроили дачу в прекрасном месте – Урочище. Мы с моей Ирой дышали воздухом и на даче, и не раз благотворительно были одарены деньгами. Константиновна щадила наше самолюбие, и значительные денежные подарки были к нашим праздникам.
Она болела часто, но никогда не жаловалась, даже, когда страшная болезнь – рак – её настигла.
За несколько дней до её смерти я вошла в квартиру (мы не стучались) – никого не было дома, только Людмила. Еле держась на ногах, она при мне вышла из ванной, где принимала душ. Следила за собой, чтобы не было никакого запаха. Легла на кровать и старалась развлечь меня, рассказывая анекдоты про медицину, про врачей, про больных. Сама развеселилась, стала смеяться. Потом говорит: «Пойдем на кухню, чего-нибудь выпьем».
Виктор Иванович – такой же выносливый
