- Может, для запуска спирт применить? - предложил старший моторист Новицкий.
Попробовали - не вышло. Добавили эфира - моторы заработали. Конечно, все понимали, что долго на этой смеси не полетаешь. Но иного горючего не было, а обстановка на фронте 8-й армии требовала активизации действий в воздухе.
- Проверю работу мотора в воздухе сам, - предложил Конкину Павлов. Одновременно разведаю площадку для посадки.
Начальник Полевого управления авиации дал разрешение на взлет. У истребителя Павлова собрался весь состав авиагруппы.
Постепенно мотор набрал полные обороты. Мотористы, державшие истребитель за плоскости, отбежали в стороны. "Ньюпор", покачиваясь, побежал по аэродрому и довольно быстро оторвался от земли. Сделав круг на небольшой высоте, Павлов повел машину к линии фронта. Смесь, как и следовало ожидать, оказалась далеко не равноценной бензину. Уже через десять минут после взлета мотор стал перегреваться. Выхлопные газы, попадая в кабину, вызывали тошноту. Все же Павлов продолжал полет к намеченному пункту.
В районе посадки была метель. Землю и небо заволокло белой пеленой. Надо бы возвратиться, но перегревшийся мотор заглох. Пришлось срочно приземляться. На пробеге "ньюпор" наскочил на кочку и опрокинулся. От удара летчик потерял сознание и лишь ночью пришел в себя.
Неудача, однако, не изменила принятого Павловым решения начать боевые полеты на этой смеси. Конкин поддержал решение командира. В это время пришло распоряжение вышестоящего штаба, в котором говорилось о необходимости сформировать на базе авиагруппы 1-й авиационный дивизион истребителей. В телеграмме сообщалось: "Рязанский авиаотряд поступает Ваше распоряжение. Предписываю зачислить его вторым отрядом в первый истребдивизион. Первый и второй отряды Павлова соединить в один и включить первым отрядом. Третьим входит отряд Хрипина".
В конце февраля 2-й и 3-й отряды прибыли под Воронеж. В ходе формирования дивизиона произошли перемещения ряда летчиков по службе: Ф. А. Ингаунис был назначен командиром дивизиона, Г. С. Сапожников - командиром 1-го советского авиаотряда (наименование "Советский" отряду дано в честь 1-й советской боевой авиагруппы), Е. И. Гвайта - командиром 2-го отряда, а В. В. Хрипин - командиром 3-го.
В числе других летчиков прибыл под Воронеж и бывший командир 3-го ( "Железного") истребительного авиаотряда Александр Тимофеевич Кожевников, прославившийся в боях под Симбирском, Сызранью и Самарой. Командир 1-й Симбирской ( "Железной") дивизии тов. Гай, знавший о настороженном отношении ряда руководящих работников авиации и рядовых летчиков и мотористов к выходцам из богатых семей, бывшим офицерам царской армии, выдал Кожевникову специальное удостоверение, в котором писал: "Командиру 3-го истребительного отряда А. Т. Кожевникову выдано удостоверение в том, что во время его командования отрядом он проявил себя как искренний сторонник Советской власти и как способный руководитель. При его умелом командовании 3-й отряд неоднократно отличался в боях под Симбирском, Сызранью, Самарой как беззаветной храбростью, так и блестящими результатами разведок, непосредственным нанесением вреда неприятелю, благодаря чему отряд во время его командования был назван "ЖЕЛЕЗНЫМ".
В апреле отряды 1-го дивизиона начали активную боевую работу. Они вели воздушную разведку, бомбили войска белых на станции Лихая, уничтожали пулеметным огнем белогвардейскую конницу. Все летчики действовали смело и решительно, никто не жаловался на усталость.
Командир, комиссар и коммунисты дивизиона стремились правильно сочетать полеты с отдыхом. В свободные часы в отрядах читались газеты и книги, проводились беседы. Летчики и мотористы разучивали песни, участвовали в самодеятельных концертах, на которые приходили и многие местные жители. Перед концертом обычно выступал докладчик - рассказывал о положении на фронтах, о решениях Коммунистической партии и Советского правительства. Результаты этой политической работы особенно ярко проявились в период тяжелых испытаний, выпавших на долю дивизиона во время прорыва деникинских войск на стыке 8-й и 13-й армий. Все летчики и мотористы действовали смело и находчиво. Благодаря их самоотверженности удалось предотвратить захват врагом боевой техники и имущества дивизиона.
Обеспечивая действия 33-й дивизии 8-й армии, которая вела тяжелые оборонительные бои в излучине Дона, летчики 1-го советского отряда обнаружили две колонны белогвардейцев: пехотную, подходившую к позициям 33-й дивизии, и кавалерийскую генерала Секретова, начавшую уже переправу через реку. Летчики Кожевников, Сапожников и Гвайта сначала бомбили кавалерийскую колонну, а затем обстреляли всадников из пулеметов. Решительными действиями они на несколько часов задержали продвижение врага к Воронежу. При подходе к станции Лиски конница белых была еще раз атакована с воздуха. Летчикам удалось рассеять колонну. Используя заминку вражеской конницы, командование 8-й армии подтянуло к месту прорыва резервы, нанесло контрудар и восстановило положение на фронте 33-й дивизии.
Несмотря на низкую облачность и моросящий дождь, летчики отряда продолжали следить за вражеской конницей. Благодаря этому была сорвана попытка противника внезапным ударом прорвать фронт на левом фланге дивизии. Оценивая действия отряда, начальник Полевого управления авиации и воздухоплавания при штабе Южного фронта писал: "Из особо выдающихся случаев боевой работы можно отметить работу 1-го иставиаотряда - военлетчиков Сапожникова, Кожевникова, Гвайта, которые принимали участие совместно с пехотой в отражении конных атак противника в районе Боброва. На своих самолетах они снижались до ста метров и пулеметным огнем и бомбами оказали существенную поддержку пехоте... Работа летчиков была выдающейся как по смелости и отваге, так и по моральному впечатлению, которое они произвели на пехоту, придав ей устойчивость".
С каждым днем командование 8-й армии все активнее использовало авиацию против белогвардейской конницы. Получив в конце июля сведения о том, что в районе Новохопёрска сосредоточивается крупный конный отряд белогвардейцев, штаб армии приказал немедленно атаковать его с воздуха. Этот приказ поступил поздно вечером. И хотя истребители не имели никакого оборудования для ночных полетов. Сапожников, Кожевников и Ефимов решили твердо лететь. Они знали, что на свой аэродром вернуться не удастся - не хватит горючего, что придется садиться на случайных площадках, в темную ночь. Тем не менее ни один не колебался перед взлетом. "Чувство ответственности перед товарищами, сидевшими в окопах, и сознание того, что они на нас надеются, - писал впоследствии А. Т. Кожевников, - заставило нас идти на риск".
