— Нина, раньше мы встречались в Москве, теперь — в Тбилиси. Мы с вами разговариваем в кабинете художественного руководителя Государственного театра оперы и балета Грузии.
— (Улыбается.) Да, в моем маленьком кабинетике.
— Довольно неожиданный поворот судьбы.
— Я и сама не ожидала этого. Мы на днях с мужем обсуждали, насколько неожиданным оказалось наше возвращение в Грузию. У меня был Большой театр, распланированные по всему миру гастроли. И вдруг такое развитие событий!
— А как все произошло? У вас зазвонил телефон?
— Да, мне позвонили и сказали, что со мной хочет встретиться президент Грузии. Я ответила, что буду в Тбилиси летом. И когда приехала, мы встретились. Президент спросил, что нужно сделать для того, чтобы я вернулась в Грузию и возглавила театр. Во время разговора стало понятно, что он в курсе того, что происходит в моей жизни, где и какие партии я танцую. «Вы нам очень нужны, — сказал господин Саакашвили. — Я очень хочу поднять театр». Для меня такое предложение было неожиданным. Я ведь никогда не руководила. Да, вывозила труппу на гастроли, но при этом все равно оставалась просто балериной.
— А теперь и хозяйством приходится заниматься?
— Нет-нет, на мне только творческая жизнь театра. Предложение президента было сделано так, что я просто не могла отказаться и сказать: «Вы пока наладьте здесь все, а я потанцую и приеду на все готовенькое». Я поняла, что если откажусь в тот момент, когда нужна своему народу, то мне потом будет совестно всю свою жизнь.
— И вы согласились?
— Да, решила попробовать приложить все свои силы, знания и связи для того, чтобы театр вновь встал на ноги. Сама определила себе срок — три года. Если получится что-то сделать — останусь на посту художественного руководителя. Нет — вернусь к профессии балерины.
— Судя по количеству премьер — пять наименований в год — и аншлагам в зрительном зале, вы со своей задачей справились.
— Я ничего не смогла бы сделать, если бы не помощь президента. Говорю это не потому, что обязана упомянуть имя Саакашвили. Его помощь театру действительно неоценима. Я ведь могла себе позволить жить в любой стране мира. Но я в Тбилиси, и все это благодаря ему. У меня есть деньги на зарплату артистам и средства на постановки, без которых я бы никого не могла пригласить. Конечно, благодаря дружеским связям удается привозить в Тбилиси талантливых хореографов и танцовщиков, но ведь только на личных знакомствах далеко не уедешь.
— Вы, когда возглавили театр, сами танцевать перестали?
— Да, и сегодня понимаю, что поступила правильно. Все свои силы направила на организационную работу. Первый год было очень тяжело! Потому что мы сразу же взяли очень высокую планку. Когда мне говорили, что что-то невозможно, я отвечала, что для меня такого слова не существует. Пусть это будет стоить в десять раз дороже — мы заплатим, но сделаем именно тот костюм или ту декорацию, которые нам нужны. Я отказалась от всех компромиссов. Предпочитаю все делать или идеально, или не делать вовсе.
И посмотрите сегодня на нашу труппу. Если бы вы их видели три года назад, то сегодня бы не узнали. Они так танцуют балеты Баланчина, что сами американцы удивляются. Мы ориентируемся на стандарт Большого театра, которому рукоплескал весь мир. Даем пять премьер в сезон — никто не верил, что это возможно, а мы сделали это! Когда ставили «Ромео и Джульетту» Леонида Лавровского и решили показать полную версию, без купюр, то многие засомневались — мол, вы не найдете столько артистов. А мы нашли! Да, у нас в балетных спектаклях участвуют артисты из драматических театров, но делают это с интересом, и у них все получается. В балете «Ромео и Джульетта» вообще парень, который работает в охране театра, выходит.
— Кто-кто, простите?
— Я обратила внимание на молодого парня, который стоял на служебном входе в театр, — молодой, красивый, голубоглазый. И предложила ему принять участие в балете. Все вокруг смеялись, а мне без разницы, если человек способный. У него подходящая фактура, хороший слух, почему бы и нет?
— Кстати, Нина, поздравляю с премьерой. Балет «Лауренсия» наверняка станет одним из украшений репертуара вашего театра. Вдвойне приятно, что костюмы для него сделал наш замечательный театральный художник Александр Васильев.
— Да, мы с Сашей знакомы уже давно. Первая встреча была в Португалии, когда он делал костюмы для балета «Дон Кихот». Тогда у меня и мыслей не было, что я стану руководить театром и смогу пригласить его в Тбилиси работать над костюмами. Судьба? Думаю, что все в жизни происходит не случайно. Вот смотрите, как все получается в моей жизни, — умирает мой педагог Раиса Степановна Стручкова, Большой театр закрывают на ремонт, и я в этот момент получаю предложение возглавить театр в Тбилиси. Так, видимо, распорядились звезды. С уходом Стручковой этап, связанный с Большим, закончился и начался новый.
Раиса Степановна переживала, когда я согласилась переехать в Тбилиси: «Нина, ты берешь на себя такую обузу». Она переживала, что я брошу танцевать. Но я дала ей слово не оставлять сцену. Никогда не забуду, как пришла к ней в больницу (она уже тяжело болела) и встретила взгляд ее огромных голубых глаз. «Ты молодец, все правильно делаешь», — почти прошептала мне Раиса Степановна. Ей уже трудно было разговаривать…
Меня часто спрашивают, не жалко ли мне Большого театра. Конечно, Большой — это моя жизнь, и я всегда помню об этом. У меня вообще все довольно странно — я русская балерина, хоть и грузинка по национальности. Почему русская? Да потому что школа у меня русская. И везде, где бы я ни бывала, я ее прославляю. И буду делать это всегда. Балет — это Россия. Видите, мы и в Тбилиси ведем репетиции на русском и разговариваем по-русски. Политика есть политика. А люди есть люди.
— За это время в вашей жизни произошло и еще одно судьбоносное событие.
— Да, родилась моя Леночка. Вот смотрите, у меня с собой ее фото. Знаете, сейчас мне надо идти на репетицию. Давайте вечером встретимся у моих родителей и поужинаем. А я привезу Леночку, и мы познакомимся ближе.
Просторная квартира Ананиашвили-старших располагается в доме по соседству с оперным театром.
«Мы мальчишками бегали на все балеты великого Вахтанга Чабукиани, — рассказывал за столом отец Нины. — И даже пытались подражать ему — походке, манере одеваться».
Описывать грузинское застолье — все равно что пытаться перепеть соловья. На столе — все шедевры кавказской кухни. «Ах, как вкусно!» — то и дело вырывается у меня. «А разве в Грузии бывает по-другому?» — слышу справедливый ответ.
