— Мы провалимся, если все напишем одинаково отлично. Да и подведем доброго учителя.
Ученики молча смотрели на Конрада. Они поняли, что у него есть решение.
— Надо распределить, кто и сколько сделает ошибок, но таких, чтобы отметки получились хорошие.
Так и сделали. Класс прекрасно сдал экзамены и долго считался лучшим выпускным классом гимназии.
Среди жильцов в доме Аденауэров был торговец Тонгер. Он привязался к семье и стал крестным отцом Конрада. Прожил недолго. Воспаление легких не удалось излечить. Тонгер завещал все, что имел, Аденауэрам. Конраду достались золотые карманные часы. С ними он не расставался чуть ли не всю жизнь. Главную часть наследства составили 30 тысяч марок. Они позволили оплатить дальнейшее обучение старших братьев после окончания ими гимназии. Когда же подошло время младшего брата, денег на его учебу уже не осталось.
Отец переживал за сына. Он знал, что Конрад мечтает учиться, получить юридическое образование и делать в этой сфере карьеру. Пришлось, однако, искать работу. В кёльнском банке Зелигмана освободилось место ученика. Отец рассудил, что в уважаемой фирме младший сын при его способностях и старании может добиться успеха. Но в душе он чувствовал себя виноватым: Конрад хотел стать адвокатом, а не банковским служащим.
Обстановка в банке и сама работа удручали. Конрада использовали как мальчика на побегушках. Он должен был являться раньше всех, открывать сейф и раскладывать по столам сотрудников бухгалтерские книги и папки с делами. Во время завтрака разливал кофе. Потом уносил на почту корреспонденцию и приносил письма, адресованные фирме. Настоящей банковской работы не предвиделось.
Конрад не жаловался. Но отец видел его подавленное состояние.
— Что же нам делать, мать, жаль парня.
— Будем экономить на всем.
— Много ли мы наэкономим? Попробую направить прошение в городской фонд — там, говорят, выделяют средства на обучение наиболее способных жителей Кёльна. Надежд мало, нас никто не знает. Но, может, повезет.
Прошло некоторое время. О прошении начали забывать. Серьезно-то о нем и не думали. И тут, ко всеобщей радости, пришло сообщение: стипендия сыну героя войны выделена. Он мог теперь поступить в один из университетов.
Две недели проработал Аденауэр в банке Зелигмана и прочно усвоил, что значит заниматься неинтересным, нелюбимым делом. Теперь появились новые возможности. В образовании он видел прежде всего средство достижения жизненного успеха, шанс стать значимой личностью. Нельзя сказать, чтобы его не влекли сами знания. Он с интересом изучал многие предметы. Думал же он вполне прагматически: университетский диплом открывает широкую дорогу к любой цели.
К будущим занятиям готовился тщательно. Старательный подход к учебе выработался еще в школе. Там это было проявлением чувства долга и воспитания. Сейчас к ним добавлялись, пусть небольшой, но собственный опыт и разум.
Аденауэру исполнилось пятнадцать лет, когда ушел в отставку Бисмарк. Созданная им империя набирала силы, становилась мошной континентальной державой Европы. За счет миллиардов, полученных от разгромленной Франции в качестве контрибуции, нарастала торгово-промышленная активность. Резко увеличилось производство сырья и готовых изделий. Жажда предпринимательства, быстрого обогащения охватывала широкие слои населения.
Германия начала индустриализироваться позднее, чем другие государства Западной Европы. Промышленный взрыв бросил ее в погоню за конкурентами. Формировалась капиталистическая экономика. Возникали мощные банки, страховые компании, крупные промышленные фирмы. Гамбург и Бремен, присоединившиеся к империи, создали условия для расцвета заморской торговли. В 80-е годы стала возникать германская колониальная империя.
Многочисленные и слабые еще вчера немецкие королевства и княжества консолидировались в хорошо организованное и дисциплинированное государство, управляемое железной волей Пруссии. Четко отработанную систему централизованной власти Берлин распространил на всю империю. Прусский военный опыт позволил создать сильную армию, которая заставила уважать себя в стране и за ее пределами.
Свежо еще было воспоминание о столь внушительных победах над Данией, Австрией, Францией.
Росли благосостояние и самосознание немцев. Укреплялось чувство национальной гордости, переходившее подчас в высокомерие. Дисциплина и порядок, воцарившиеся в стране, нарастающий экономический и военный потенциал рождали пренебрежительное отношение к иным государствам, подогревали ощущение превосходства над другими. Немцы не подозревали, к каким роковым последствиям их приведут подспудно, подсознательно расцветавшие ростки шовинизма.
Власть германского императора, сохранявшего одновременно и титул короля Пруссии, действовала непререкаемо. Вместе с тем развивалась и партийно-парламентская система, с которой всесильный монарх все чаще оказывался вынужденным считаться. Наиболее влиятельные национал-либеральная и консервативная партии являли скорее опору, чем противовес власти кайзера. Оппозиционные настроения чаще возникали в католической партии Центра, доминировавшей в Рейнской области. Она ближе стояла к народным массам, привлекала верующих крестьян и рабочих. С партией Центра окажется связанной судьба Аденауэра с первых его шагов в самостоятельной жизни.
Весной 1894 года Конрад Аденауэр стал студентом Фрайбургского университета.
— Почему так далеко от Кёльна? — спрашивали дома. Конрад все тщательно взвесил и рассчитал.
— В небольшом южном городе жизнь менее дорогая, чем в крупных центрах. Я смогу прожить там на девяносто марок в месяц, разумеется, не позволяя ничего лишнего.
Он подумал немного и добавил:
— Я навел справки: во Фрайбурге более глубоко преподают правовые дисциплины, а не экономические, как в большинстве других. Это меня устраивает.
Студенческое время Аденауэра не отметилось чем-либо значительным. Жил в основном одиноко и малозаметно. Вступил в католическое общество студентов. В нем состояли выходцы из небогатых семей, что позволяло чувствовать себя среди равных. Время от времени участвовал в студенческих походах по пивным. Никогда не жаловался, что ограничен в средствах. Платил всегда сам, не брал в долг даже мелких сумм. Тщательно следил за одеждой, но выглядеть модником не старался. С молодых лет питал пристрастие к темным костюмам и белым рубашкам с галстуком. Время от времени отращивал усы. Манеры его были всегда безупречны. Особую предупредительность проявлял к женщинам, но она не переходила в ухаживание.
