Кабестанами называли большие деревянные суда, предназначенные для транспортировки барж. Пришедшие на смену волжским бурлакам, они переняли «таскательную» технологию своих предшественников. Хотя внутри кабестанов и устанавливались паровые машины, их задачей было вращение не винта или колеса, а ворота, на который наматывался трос. А другой конец этого троса цеплялся к якорю, который предварительно завозился маленьким буксиром метров на 300–400 вверх по течению. То есть кабестан представлял собой по сути мощную плавучую лебёдку с паровым приводом.
Буксировка барж с помощью кабестанов была дорогостоящим предприятиям, да и времени на транспортировку грузов таким способом уходило много. Поэтому довольно скоро кабестаны уступили место пароходам-буксирам. Но принципиальной разницы в строительстве пароходов и кабестанов, в общем-то, не было, и Сормовский завод продолжал развиваться и набирать силы, приобретая всё большее значение в промышленном развитии как Поволжья, так и всей России.
Начав строить пароходы на Волге, Бенардаки не остановился. Вслед за первым байкальским судостроителем откупщиком и енисейским золотопромышленником Никитой Мясниковым он построил и спустил на байкальскую воду два парохода. Одно из судов получило имя «Граф Муравьёв-Амурский», а второе – «Дмитрий Бенардаки». В 1859 году, после смерти Мясникова, Бенардаки стал единственным на Байкале судовладельцем. Но оставался им здесь не долго, уже на следующий год он продал свои пароходы купцу Василию Рукавишникову.
А в 1871 году, уже после смерти самого Дмитрия Егоровича, открылась первая на Амуре частная пароходная компания «Бенардаки и K°», предназначенная для почтово-пассажирского сообщения.
Что же касается откупов, то Бенардаки, как и его товарищи по цеху, до последнего предпринимал всё, чтобы сохранить этот бизнес, и надеялся расширить его. Он хотел стать винным монополистом и в землях, которые лишь недавно стали считаться принадлежащими Российской Империи (Айгуньский договор с Китаем был подписан в 1858 году). Вопрос решался на самом высоком уровне. В дневнике великого князя Константина от 28 декабря 1859 года есть даже запись по этому поводу:
«Ездил в Сибирский комитет. Было замечательное канальское откупное дело Бернадаки, где он хотел себе достать Амурскую область, да чтоб казна ему подарила 4 миллиона. Настаивал, чтобы ему наотрез отказали…» [187].
«Канальское откупное дело», по всей видимости, так и не состоялось. Но у Бернадаки были в запасе и другие проекты. Ещё 14 ноября 1857 года (то есть до заключения Айгуньского договора!) Дмитрий Бенардаки вместе с купцом Василием Рукавишниковым представил в Сибирский комитет[3] устав Амурской компании, которая ставила целью занятия китобойным промыслом и рыбной ловлей в Тихом океане, добычей полезных ископаемых, торговлей, намеревалась содержать пароходы на Амуре. Устав компании был утверждён 11 января 1858 года. Кстати, в организации Амурской компании и в её делах активное участие принял адмирал Г. И. Невельской [4], а автором идеи называли даже самого Н. Н. Муравьёва-Амурского [44].
Последнее, впрочем, вызывает сомнения, если вспомнить, что сам граф Муравьёв-Амурский называл это предприятие Бенардаки «третьим непригодным делом». И действительно, дело оказалось не слишком удачным, хотя и по иной причине. Вложенные миллионные средства не окупились: потребности коренного населения были ничтожны и торговля с ними не принесла ожидаемых доходов, так же как и торговля с колонистами, при том, что затраты на транспортировку товаров были высоки. Неудачными были и рыбный, и китобойный промыслы. Да к тому же потонули три судна с грузом, отправленные из-за границы в. Николаевск. В результате всех этих неудач компания, потерпев убытки, через семь лет после своего возникновения была ликвидирована.
И всё же Дмитрию Бенардаки удалось внедриться в Приамурье своим «вторым непригодным делом» – он начал добывать здесь золото. Бенардаки стал организатором и владельцем первой золотопромышленной компании, которая вскоре оказалась самой крупной золотопромышленной компанией в России и просуществовала полвека, вплоть до прихода сюда власти Советов.
Ко времени начала золотодобычи на Амуре у Дмитрия Егоровича Бенардаки был немалый опыт ведения горных работ, ведь он уже тогда считался одним из наиболее крупных золотопромышленников Енисея. Вместе с известными купцами-старообрядцами Якимом и Аникой Рязановыми он был совладельцем Удерейской компании.
Д. Н. Мамин-Сибиряк [93] писал о том, что компаньонами по золотопромышленному бизнесу у Д. Е. Бенардаки были генерал-майор П. П. Ушаков, граф В. А. Адлерберг и почётный гражданин Я. И. Расторгуев. А в списке крупнейших золотопромышленных фирм М. Бисарнова [22] мы находим, что Дмитрий Бенардаки был пайщиком «Рязановых, Баландиных и лиц компании», прииски которой находились в Бирюсинском горном округе.
Однако стать зачинателем золотопромышленности в регионе, совсем уж удалённом от столицы, помог случай, даже целая цепочка случаев, благоприятных для предпринимателя.
Накануне отмены откупов Бенардаки встретился с молодым, но уже известным своими удачами в открытии золотых месторождений в Забайкалье и Приамурье горным инженером Николем Аносовым. Он рассказал ему о своих находках в бассейне реки Амур.
Ожидалось, что в ближайшем будущем для привлечения на Амур русских на вновь приобретённых землях будет разрешена частная золотодобыча. Предложения Аносова, сулившие немалую выгоду, заинтересовали Дмитрия Бенардаки, и в январе 1862 года он заключил с Н. П. Аносовым договор о том, что инициативный горный инженер на деньги Бенардаки организует поиск и разведку золота в наиболее перспективном районе.
В итоге последовавших затем переговоров в марте 1862 года Бенардаки договорился с другим откупщиком, коллежским регистратором В. С. Каншиным и купцом И. А. Иконниковым об организации совместных поисково-разведочных работ. В 1865 году правительство разрешило частную добычу золота в Приамурье, и компаньоны подали заявки на несколько золотоносных площадей. В 1867 году их заявки были утверждены, и золотопромышленники, собравшись, подписали договор о создании Верхнеамурской компании, первого частного золотопромышленного предприятия на Амуре, слава которого не померкла до сих пор.
Сам договор, отпечатанный типографским способом, сохранённый в Российском государственном историческом архиве и Государственной публичной библиотеке, очень интересен. Он, с одной стороны, свидетельствует о том, как оформлялись в то время документы об учреждении компаний, с другой – доносит до нас имена тех, кто стоял у истоков амурской золотопромышленности, рассказывает о степени их участия в этом рискованном деле. Этот договор – своего рода свидетельство культуры договорных отношений XIX века, культуры, надолго впоследствии утраченной и возродившейся совсем недавно. Кроме того, в нём мы встречаем географические названия, которые «на слуху» у тех, кто и поныне занимается добычей золота в некогда совершенно глухих таёжных районах Приамурья.
