Как раз на торпедовском примере мы с этим несколько лет назад и столкнулись.
Автозавод Лихачева, испытавший серьезные финансовые трудности, не смог накануне сезона девяносто шестого года содержать свою прославленную футбольную команду. И в сезон она вступила с удлинившимся названием «Торпедо-Лужники». Руку помощи протянул владелец стадиона в Лужниках Владимир Алешин — бывший торпедовский дублер времен Воронина, Иванова, Стрельцова, заручившийся поддержкой управляющего делами президента России Павла Бородина (тоже отчаянного футбольного болельщика и футболиста-любителя, ставшего президентом нового «Торпедо»). В команду пришел хороший тренер Александр Тарханов, который привел из своей прежней команды ЦСКА несколько сильных игроков. Торпедовскую легенду Валентина Иванова из старших тренеров переквалифицировали в почетные президенты. Лучший из молодых партнеров Стрельцова Михаил Гершкович сделался вице-президентом. И казалось: на лужниковском газоне будет возведен торпедовский дом, ни в чем не уступающий старому. Мы к тому времени стали привыкать, что купить можно все, — поверили в деньги, как в главную идею. Но биографию «Торпедо» купить не удалось — без фундамента традиций новостройка показалась невыразительной. А у списанной со счетов команды — «Торпедо», сохранившего марку ЗИЛа, — вдруг появился шанс к возрождению. На старой базе в Мячково снова что-то началось: из второй лиги выдвинулись в первую, претендовали на выход и выше. Летом двухтысячного года «Торпедо»-ЗИЛ предприняло вторую попытку восхождения-возрождения. В штаб автозаводского клуба и Валентин Козьмич вернулся. Интересно: станет ли возникший на этих страницах Валерий Воронин талисманом для одноклубников?
Валерий Воронин остался в обойме наиболее крупных фигур «Торпедо» на все времена. Но меня, повторяю, в рассказе о нем занимает и команда моего детства, моей памяти — клуб, в который вела судьба будущую звезду, вне зависимости от пристрастий отрочества…
…Конечно, такого звездного состава, такого приближенного к идеалу подбора исполнителей, как в московских «Динамо» и ЦДКА сороковых годов или «Спартака» пятидесятых, в «Торпедо» не было. Но припоминая послевоенный состав в каждой линии, вратаря Анатолия Акимова и центрфорварда Александра Пономарева, начинаешь удивляться: а почему эта команда так редко боролась за призовые места в турнире? При том, что выиграть торпедовцы могли у любого клуба, включая и динамовцев с армейцами в пору их непобедимости. Кубок СССР в сорок девятом и пятьдесят втором годах они взяли в финальной борьбе с чемпионами страны тех лет — «Динамо» и «Спартаком».
«Торпедо» считалось командой с характером. Но характер никогда не мешал ей проигрывать и с крупным, и с разгромным счетом. Например, в сорок седьмом году они потерпели от московского «Динамо» сокрушительное поражение — 0:7, пропустив за три минуты три гола от Сергея Соловьева. А в предыдущем сезоне в полуфинале Кубка у чемпиона ЦДКА выиграли 4:0… Вместе с тем, автозаводский клуб нельзя было представить северным аналогом тбилисского «Динамо». Высокотехничные, артистичные грузины обычно не выдерживали гонки с московскими командами ближе к завершению сезона, но нередко лидировали в начале розыгрыша, когда матчи проводились на юге. «Торпедо» же ходило в лидерах лишь однажды — правда, сенсационно, как вчерашний дебютант — в чемпионате тридцать восьмого года. Тренер Бухтеев предложил тактическую новинку с далеко выдвинутым вперед центрфорвардом Сенюковым — и пока эта новинка не было разгадана соперниками, команда выигрывала матч за матчем.
Но, скажем, призовое третье место в первом послевоенном чемпионате не произвело такого уж большого впечатления, поскольку бронзовые (правда, медали еще не были учреждены) призеры отстали от победителя турнира на двенадцать очков.
В финале Кубка сорок седьмого года торпедовцы считались фаворитами в противостоянии слабо выступавшему в том сезоне возрастному «Спартаку». Но восторжествовал пресловутый спартаковский дух.
В сорок девятом году московское «Динамо» было на подъеме — и мало кто сомневался, что им удастся «дубль». И вдруг в финале торпедовцы сыграли свою лучшую игру — и к ликованию автозавода и его директора Ивана Лихачева, премировавшего особо отличившихся футболистов машинами, Кубок оказался в рабочем дворце культуры…
В последующие сезоны обладатель Кубка выступает в чемпионатах еще слабее, с начала пятидесятых команду покидает Александр Пономарев, но в пятьдесят втором «Торпедо» побеждает в кубковом финале безусловного тогдашнего лидера «Спартак». Причем гол забивает игрок клубной команды, случайно занявший свободную вакансию центра нападения (ровно через год на эту вакансию пригласят шестнадцатилетнего футбольного гения с завода «Фрезер» по имени Эдуард Стрельцов).
Команду «Торпедо» послевоенных сезонов можно смело назвать командой ИГРОКА. Но не в том метафорическом — и довольно распространенном в дотренерскую эпоху — смысле, когда подразумевалось, что сильные футболисты, не скованные «особым заданием», повинуясь своей артистической («игроцкой») интуиции, строят игру команды на основе индивидуальных достоинств каждого из них.
Все сильные игроки «Торпедо» — на полную команду их, впрочем, никогда не набиралось (и рядом с талантами вполне уверенно чувствовали себя посредственности, которых в динамовском, спартаковском или армейском составе трудно было вообразить) — неизменно подчиняли себя одной-единственной звезде. Александру Пономареву. Ворота защищал голкипер с легендарной довоенной известностью Анатолий Акимов, прежде выступавший за «Спартак», а сезон тридцать девятого года и за «Динамо». Но, хотя в списке лучших за сезон сорок восьмого Акимов опережал Хомича и Никанорова, все понимали, что в команде автозавода имени Сталина он завершает карьеру. Пономарев же настолько пользовался авторитетом, что про его годы никогда и не заговаривали. Да и манера «Пономаря» играть, всех вокруг подчиняя и превращая в поддужных, подносящих снаряды, возрастом никак и не лимитировалась.
Невысокий крепыш, в силу свежих тогда военных ассоциаций напоминавший удивительно маневренный танк, являл собою идеал центрфорварда таранного типа. Гурманы на словах предпочитали ему более тонких в розыгрыше Федотова, Пайчадзе, Бескова или вдохновенного дриблера Боброва. Но Александр Пономарев запросто выдерживал конкуренцию с ними, а в очных поединках мог выглядеть и предпочтительнее. Вышеупомянутые конструкторы и лидеры не имели такой власти над партнерами, как торпедовский капитан. На поле он ассоциировался не только с боевой машиной, а и с могущественным директором автозавода Лихачевым (после разоблачения культа Сталина ЗИС переименуют в завод имени Лихачева и сегодня он по-прежнему ЗИЛ). Болельщики кричали с трибун: «Саша, распорядись!».
