— Я вроде Томми Купера и Кена Додда — у меня такое лицо, что люди, глядя на него, начинают веселиться, — впоследствии признавался Ринго.
Его манера общения напоминала доктора Уильяма Спунера, в том смысле что он никогда и не пытался никого рассмешить. Он не пытался пошутить сознательно — у него это выходило само собой: каждый раз, когда Ричи открывал рот, чтобы заговорить с товарищами в классе или во дворе, все его собеседники начинали давиться от смеха; его остроты выходили довольно неуклюжими, зато самая обычная мысль, которая срывалась с его языка, стоила любого монолога Стэнли Анвина. Его приятели знали: чтобы поднять себе настроение, нужно просто поговорить с Ричи.
В школе Св. Силы и позже, в средней современной школе Dingle Vale, все знали об этой его особенности, и желающих поиздеваться над маленьким простодушным Ричи было хоть отбавляй. Элси платила Мэри Магуайр за то, чтобы та помогла ему с чтением, и следила за тем, чтобы Ричи своевременно выполнял упражнения из букваря, которые задавали два раза в неделю. Но несмотря на все ее добросовестные старания, уровень знаний Ричи, который никогда не испытывал тяги к чтению и презирал правописание, был настолько низок, что его не хватало на то, чтобы сдать экзамен Eleven Plus (английские дети сдают его в возрасте 11 лет). По результатам экзамена Ричи должны были перевести в обычную среднюю школу или в современную среднюю школу, куда попадали особо одаренные ученики.
Было бы смешно предполагать, что Ричи будет сидеть за одной партой с умным Билли Хэттоном в средней школе Bluecoat и сосредоточенно изучать эвклидовы теоремы или галльские войны Цезаря, зато он отлично устроился в современной средней школе Dingle Vale, где сразу же получил характеристику «спокойного, вдумчивого ребенка, который соображает довольно медленно. Со временем, конечно, он улучшит свою успеваемость, поскольку он очень прилежный и старательный ученик». Учителя определили Ричи «средним среди отстающих»; у него были трудности с музыкой, которую там преподавали более чем оригинально: «крючочки с точечками» (ноты) учитель для пущей простоты сравнивал с «тремя бутылочками молока, которые дают в школе». Старки из класса 2С, однако, неплохо рисовал, а к драме «испытывал неподдельный интерес и сделал большие успехи». Он также обнаружил в себе склонность к механике; впоследствии для него не составляло никакого труда разобрать автомобильный двигатель и тут же собрать его без ошибок.
За одно из полугодий 1952 года Ричи умудрился прогулять тридцать четыре раза, причем отнюдь не все из них были по болезни. Несмотря ни на что, по поведению он получил высшую оценку: очевидно, учителям было решительно наплевать на его бесконечные непосещения, во время которых он занимался мелким воровством, курил и травил сальные анекдоты с приятелями. Те дни не прошли для Ричи даром: начав курить, он так и не нашел в себе сил расстаться с этой пагубной привычкой. В первый раз он напился до беспамятства в девять лет: «Я ползал на четвереньках, до того я нажрался. У одного из дружков моего отца было много бутылок, которые он припрятал на Рождество, ну вот мы и решили всего попробовать. После этого я мало что помнил». Элси, которую все происшедшее повергло в ужас, утверждала, что даже понятия не имела о том, что Ричи покупал на свои обеденные деньги «…немного жареного картофеля и кусочек хлеба, а оставшееся откладывал на ярмарку и кино».
Ричи и его приятели наслаждались свободой и старались убежать подальше от школы, чтобы не попасться на глаза учителям. Объявив Роя Роджерса, Хопалонга Кэссиди и иже с ними «фуфлом для детей», Старки, однако, находил кое–что и на свой вкус среди множества фильмов эскапистской послевоенной эпохи, с ее марсианами, роботами и космическими существами; он предпочитал наиболее «интеллектуальные» фильмы этого жанра, например, «День, когда Земля остановилась» («The Day the Earth Stood Still») режиссера Роберта Вайза. По сюжету фильма, космонавт Майкл Ренни приземляется в Вашингтоне, чтобы спасти землян от самоуничтожения.
С не меньшим удовольствием прыщавые подростки пялились на крашеных блондинок из Голливуда и отождествляли себя с угрюмыми антигероями вроде самовлюбленного Джеймса Дина или мужественного Виктора Мэтьюра, который был любимым персонажем Ричи: «Суровый, но обаятельный — идеальный пример для подражания всем пятнадцатилетним мальчишкам моего поколения».
Ринго с раннего детства питал слабость к кинематографу; в числе его любимых актеров были «Элизабет Тэйлор, Марлон Брандо, Берт Ланкастер и Фред Астер. Они всегда отлично справлялись со своими ролями».
Что же касается музыкальных пристрастий Ричи того периода, то он был большим поклонником Джонни Рэя и его «Prince of Wails»; своим творчеством Рэй предвосхитил экстравагантную, бунтарскую эру рок–н-ролла. Большую часть его сценического репертуара составляли, однако, песни, которые каждый вечер во всю мощь своих глоток орали пьяные посетители бара Empress: «Sonny Boy», «Bye Bye Blackbird», «Sentimental Journey» из репертуара Дорис Дэй, «Night and Day» и разнообразные незамысловатые песенки о розах и звездах, которые, как правило, пелись хором. Позже, так же как это было и у его современников Кэба Кэллоуэя, Джо Стэффорда, Гая Митчелла и «The Platters» (которые однажды включили в гастрольный график своего европейского турне выступление в Liverpool Empire), выход Рэя предваряли жонглеры, гимнасты, клоуны и артисты варьете. И все же в двадцать с небольшим Джонни уже имел колоссальный успех, что было совсем несвойственно для того времени, когда поп–певцы приобретали широкую известность лишь к середине своей жизни.
В противоположность мужественному облику поп–героев из Теннесси, хрупкий, болезненного вида Рэй ну никак не походил на звезду, так же как, скажем, Ричард Старки; но когда он, со своим слуховым аппаратом, выходил на сцену и орал свой собственный номер «The Little White Cloud that Cried» или с откровенным эротизмом исполнял «Such a Night», женская половина зала билась в истерике и весь партер ходил ходуном.
Тем не менее Джонни показался Ричи очень человечным, когда Старки, стоя посреди восторженной толпы под окнами Adelphi, видел, как тот, выглядывая из своего номера, не спеша потягивал кофе.
«Он ходил в шикарные рестораны и махал людям с балконов больших отелей, и я подумал: «Вот это жизнь! Именно то, что мне нужно!» — сказал как–то Ринго.
Прохлаждаясь с дешевой сигаретой во рту под музыку Джонни Рэя или пялясь на Вика Мэтьюра с последнего ряда кинозала, Ричи, прочитай он Ворд–сворта, непременно заключил бы, что «молодость — это потерянный рай» — пускай даже она длится какие–то мгновения…
