После этой беседы Клиффорт пригласил Бурмана пожаловать к нему в Гартекамп вместе с его гостем, Линнеем. В его оранжереях Линней с любопытством остановился на растениях родом с мыса Доброй Надежды и стал сообщать хозяину, что между ними уже известно, что ново или не описано; Клиффорт, как и все ботаники, сходившиеся с Линнеем, был поражен его памятью и объемом его знаний.
В библиотеке Клиффорта Бурман увидел дорогую книгу, с которой он еще не был знаком, «Естественную историю Ямайки» английского ученого Ганса Слона. Видя интерес, с которым амстердамский профессор рассматривал ценное издание, Клиффорт сказал ему: «У меня два экземпляра этого сочинения, и один я готов отдать вам, если вы взамен уступите мне вашего друга, Линнея». Бурман удивился такому странному предложению; но бургомистр рассказал ему про совет, который он получил от Боэргава, и предложение, которое он желает сделать Линнею; предложение было принято, и Линней поступил к нему домашним врачом с жалованьем тысяча гульденов в год на полном содержании.
Линней был в восторге от этого неожиданного оборота своей судьбы; возвращение на родину было отсрочено на неопределенное время. Два года прожил он на службе у Клиффорта, и это были годы упорной, счастливой и продуктивной ученой деятельности, полного расцвета его умственных сил: за короткое время своей жизни в Голландии провинциальный шведский врач успел приобрести европейскую известность. Вот как Линней сам характеризовал свое житье у Клиффорта:
«Итак, Линней поселился у Клиффорта, где он живет как принц, имеет величайший сад под своим попечением, с правом выписывать все растения, которых недостает в саду, покупать все книги, которых не хватает в библиотеке».
Летом того же 1736 года Линней по поручению Клиффорта поехал в Англию, чтобы ознакомиться с североамериканскими растениями, успешно разводимыми в окрестностях Лондона, и приобрести их для садов Гартекампа. Одним из выдающихся ученых Англии был тогда баронет Ганс Слон, врач, совершивший путешествие на Ямайку, обладатель богатейшей естественноисторической коллекции, послужившей после его смерти основанием знаменитого Британского музея. К этому натуралисту у Линнея было рекомендательное письмо от Боэргава следующего содержания:
«Linnaeus, qui has tibi dabit litteras, est unice dignus, te videre, unice dignus, a te videri. Qui vos videbit simul, videbit hominum par, cui simile vix dabit orbis. – Boerhaave».
Это значит: «Линней, податель этого письма, один достоин тебя видеть и быть увиденным тобою. Кто увидит вас обоих вместе, увидит пару людей, равных которым едва ли можно найти на земле. – Боэргав».
Больной и старый голландский врач умел узнать в начинающем ботанике первоклассную умственную силу, восходящую звезду науки; но по его письму можно подумать, что в отношении к слабостям человеческим он не был так проницателен и не обладал особенным дипломатическим искусством; наивные комплименты его рекомендательного письма произвели как раз обратное действие. Слон был важный барин, знаменитость, и годился Линнею в отцы, если не в деды; ему вовсе не понравилось, что Боэргав ставил его на одну ступень с начинающим врачом, чуть не мальчишкой; некоторые новые научные идеи этого молодого человека были уже ему известны, но вовсе не казались такими великими, какими их считал Боэргав. Он всю жизнь придерживался в классификации метода своего соотечественника Рея; по ней были приведены в порядок его обширные коллекции, и он вовсе не был расположен под старость менять свои убеждения и водворять новые порядки в музее согласно со взглядами самоуверенного шведского натуралиста. Вследствие этого он принял Линнея довольно сухо; но, тем не менее, в нем было достаточно бескорыстной любви к своему делу, по которому Линней все-таки был его товарищем, чтобы открыть ему полный доступ к своим богатым коллекциям и библиотеке.
Кроме Лондона, Линней посетил Оксфорд; в обоих городах он завязал дружеские отношения с английскими учеными того времени и, успешно выполнив свое поручение, в сентябре вернулся назад.
За два года своего пребывания в Гартекампе Линней издал целый ряд работ: описанию ботанического сада Клиффорта было посвящено сочинение «Hortus cliffortianus», роскошное in folio с 32 таблицами. В сочинениях «Fondamenta botanica», «Critica botanica» и «Genera plantarum», изданных в 1736—1737 годах, уже заключались в более или менее законченном виде его главные и наиболее плодотворные идеи: система родовых и видовых названий, улучшенная терминология, искусственная система растительного царства.
Счастливое время его жизни в Голландии было омрачено одним печальным событием. Мы упоминали уже о его упсальском друге, молодом натуралисте Петре Артеди; он также уехал из Швеции, несколько ранее Линнея, сперва в Англию, потом в Голландию, где они оба и встретились в Лейдене во время пребывания Линнея в этом городе. Артеди также домогался степени доктора, но за неимением средств бедствовал в Голландии еще более чем Линней. Встреча друзей была самой радостной; оба они много работали со времени разлуки и могли теперь поделиться результатами своих трудов. Линней познакомил товарища со своими «Fundamenta botanica»; у Артеди находился в рукописях ряд исследований над рыбами, классом животных, которому он специально посвятил свою деятельность. Линней помог своему другу устроиться в Голландии; он рекомендовал его богатому аптекарю в Амстердаме, Альбрехту Себа, любителю, обладавшему обширными естественноисторическими коллекциями и особенно собранием рыб. Только что Артеди погрузился в изучение и описание этого музея, как трагическая случайность положила конец его плодотворной деятельности: в темную осеннюю ночь, возвращаясь домой по плохо знакомым улицам Амстердама, он упал в канал и утонул. Из этого происшествия можно составить себе понятие о порядке в XVIII столетии даже в богатых городах самых культурных стран Европы.
Смерть постигла талантливого натуралиста на тридцатом году жизни, но труд его не пропал даром и упрочил за его именем почетную память в истории науки. Его сочинения не были изданы при жизни, но Линней был знаком с манускриптом Артеди и сейчас же после его смерти бросился на его квартиру, чтоб спасти это драгоценное наследство. Однако хозяин квартиры решил прежде выручить деньги, которые Артеди оставался ему должен, и заявил, что продаст все имущество покойного с молотка. В этом затруднительном положении Линнея выручил Клиффорт: он выкупил рукописи Артеди у расчетливого кредитора и подарил их Линнею. В 1738 году Линней издал сочинение Артеди о рыбах. Сочинение это настолько богато содержанием, что Артеди называют отцом ихтиологии. Сам Линней в этой области вполне придерживался взглядов своего друга и ограничился только применением своей системы видовых названий к видам рыб, описанным Артеди. Лишь в последних изданиях «Systema naturae» Линней видоизменил классификацию Артеди и (кроме окончательного причисления китов к млекопитающим) не совсем удачно.
