На юте перед ящиками патронов выстраивался взвод морской пехоты. Этот взвод был обещанным иностранным десантом, необходимым для сохранения порядка подкреплением, великодушным жестом союзного командования.
От горечи Болотов плюнул за борт, и вахтенный начальник лейтенант Дольберг неодобрительно на него взглянул из-под длинного блестящего козырька.
-- Плевать не умеете, мистер Болотов, - сказал он. - Видите льдину? Плюнул, запрокинув голову, и действительно попал в проплывающий вдоль борта кусок льда. - Вот как это делается, сэр.
- Хорошая стрельба, Дольберг, - одобрил проходивший мимо старший офицер, и Дольберг, взметнув руку к фуражке, широко улыбнулся.
Странная служба - плевать в цель на вахте. Странная, но, в сущности, неплохая. А попробовал бы кто проделать то же самое на крейсере царского флота... Нет, с англичанами стоит познакомиться поближе. Веселый народ.
- Кстати, лейтенант Болотов. - Из любезности старший офицер именовал Болотова следующим чином. - Я заметил, что в кают-компании вас плохо обслуживают. Вы у нас на равных правах со всеми и можете требовать одну порцию виски и одну рюмку портвейна в день, - таков наш паек. Смотрите, лейтенант, чтобы буфетчик не выпил вашей порции!
Болотов медленно краснел. Накануне он выпил целых три рюмки портвейна, и старшему офицеру это, конечно, было известно.
- Есть, сэр.
Где теперь место русского офицера?
11
- Вы будете русский офицер? - спросил маленький, с жидкой бороденкой монах. Этот вопрос он задавал людям в фуражках с козырьками и ничего не мог от них добиться. Задавая его беспрестанно, он все больше и больше смущался.
- Я, - ответил Болотов.
- И по-русски говорить умеете?
- Ясно, умею, раз я русский.
- Простите, ваше благородие, простите, не понял я вашей формы с нашивками. Будто она такая же, как у этих англичан.
- Не совсем такая, старик, - улыбнулся Болотов.- Это просто форма Российской республики. Республиканская форма, понимаешь?
Названный стариком монах недовольно пожевал губами.
- Не понимаю таких слов. Не умудрен богом... А только скажите вашему командиру, чтобы они фертоинг стали и скобу завели, потому в полтора кабельтова за их кормой банка. А как грунт у нас плохой, их при нордовом ветре непременно туда сдрейфует.
Фертоинговая скоба употребляется при стоянке на двух якорях и служит для того, чтобы не дать канатам перепутаться. Не всякий командир видел ее в глаза - откуда же знать о ней монаху?
Болотов растерялся:
- Что такое?
- То, ваше благородие, чтоб командир фертоинг стали. Грунт плохой. Иначе на двух якорях против нордового ветра не устоять, - терпеливо повторил монах.
- Что ты рассказываешь? Кто ты такой?
- Амвросий, ваше благородие, с Нижнего монастыря. По послушанию своему командую монастырским катером, а послан сюда отцом настоятелем послужить, если понадобится.
- Постой, постой! .Откуда ты про фертоинг знаешь?
- Как же это я могу не знать? - обиделся монах.- Двадцать лет на "Генерал-адмирале" плавал, старшим боцманом был - и не знать!
- Кэптен, сэр! - выпрямившись, сказал Болотов.- Отец Амвросий рекомендует отдать второй якорь и завести фертоинговую скобу.
Капитан Фэйри молча покосился. Шутка показалась ему неуместной.
- Я не шучу, сэр. - И Болотов рассказал о славном полупарусном крейсере "Генерал-адмирал", крейсере, в кругосветных плаваниях создавшем личный состав российского флота, об отце Амвросии, последнем "генерал-адмиральце", ныне командире монастырского катера, и о сообщенных им особенностях якорной стоянки в Печенгской губе.
- Он был боцманом? - спросил капитан. - Боцманом того корабля? Э? - И, получив утвердительный ответ, вынул трубку изо рта. - Изготовить второй якорь к отдаче, - приказал он. - Святого отца препроводить в кондукторскую кают-компанию. Обращаться с ним как подобает его высокому морскому званию.
12
После обеда отец Амвросий руководил промером фарватера для катеров. В развевающейся рясе он, скорчившись, сидел на транце баркаса, твердо держал румпель и решительно командовал английскими гребцами.
Болотов пошел с ним переводчиком, но не понадобился, - англичане отлично понимали отца Амвросия и были в восторге. Сам же Амвросий, попав в знакомую обстановку, ругался громкими и крепкими выражениями. Он был крайне взволнован, но тем не менее промер свой провел блестяще.
Вечером его посетили оба судовых священника, несколько офицеров и Болотов.
- Богобоязненный народ - двух иереев на корабле держат! - умилился Амвросий. - А нам, впрочем, одного хватало. Лютый был поп на "Генерал-адмирале".
Узнав, что священники принадлежат к различным вероучениям и предназначены обслуживать неодинаково верующую команду, недовольно покачал головой.
- Закурим? - через Болотова предложил английский пастор.
- Покорно благодарю, ваше благородие. Не употребляю.
- Напрасно, - пожалел пастор. - Все равно в аду заставят.
- Там ужо закурю, а здесь воздержусь. Отец Амвросий был недоволен легкомысленностью английского духовенства. Кроме того, он недоумевал.
- А если сектанты есть? - не вытерпел он. - Как же с ними-то? И как в одной церкви попы по-разному служат?
- Англиканское богослужение происходит в батарейной палубе, а мое - в носовой, - любезно объяснил католический пастор, сухой, неулыбчивый пастырь ирландских душ. - Сектанты собираются в различных помещениях,- неохотно добавил он. Он не имел причин любить сектантов.
Отец Амвросий усмехнулся. Значит, у них хлысты да скопцы радеют по кубрикам. Дела!
- Спросите, как ему понравился крейсер, - вмешался Пирс.
- Большой корабль, - осторожно ответил монах.- Пушки тоже большие... а только нет чистоты и непорядок. Сам видел.
- Непорядок? - удивился Болотов.
- Спички разрешают команде. Закуривай где хочешь! Разве это порядок, спички жечь на военном корабле? Да у нас за такое в Сибирь угоняли!
- Курить, что ли, не разрешали?
Отец Амвросий передернул плечами. Посмотрел, куда бы сплюнуть, но сплюнуть было некуда.
- "Не разрешали"! - передразнил он Болотова.- Тоже придумал, ваше благородие! А фитиль на что?
Тогда Болотов вспомнил. На старом флоте спички были строго запрещены из боязни пожара. Закуривали от фитиля, от того самого размочаленного конца, что и посейчас тлеет в продырявленных ведрах на баке.
- Здесь гореть нечему, - сказал он. - Железный корабль, вот и разрешают.
- Все равно - непорядок.
Голос отца Амвросия становился все суше и строже. Неожиданно выпрямившись, он заговорил о настоящей службе, О переходе через экватор - как великого князя в брючках купали. О том, за Какие малые дела на рангоут посылали.
