Танк двинулся вперед. И вдруг метрах в сорока от высоты лед под машиной проломился. Все попытки выбраться из болота ни к чему не привели. И тогда лейтенант Ткаченко, послав сержанта Кавлюгина в часть за помощью, принял решение: вести огонь по врагу с места.
Вскоре командир танка был ранен. Ночью его с помощью пробравшихся к застрявшей машине санитаров отправили в санчасть. В тридцатьчетверке остались двое: механик-водитель сержант Безукладников и радист-пулеметчик сержант Чернышенко. Они продолжали обстрел врага, но на рассвете Безукладников погиб.
Целые сутки Виктор Чернышенко один отбивал атаки гитлеровцев, стремившихся подобраться к танку. И только в конце следующей ночи к нему пробрался новый механик-водитель — старший сержант Алексей Соколов. Он с трудом запустил двигатель, попытался выехать из болота. И снова ничего не получилось. А подцепить танк и вытащить его из болота с помощью тягача не было никакой возможности, так как гитлеровцы к тому времени уже подтянули к высотке несколько орудий и простреливали замерзшее болото перекрестным огнем. По тридцатьчетверке, однако, не стреляли. Видимо, надеялись захватить ее в исправном состоянии.
Дни сменялись ночами, долгими и морозными. Алексей Соколов и Виктор Чернышенко оставались в осажденном танке, вели огонь из пулемета и орудия, из автоматов, а затем стали отбиваться гранатами.
Так прошло тринадцать суток. Леденящий холод пронизывал насквозь, подходили к концу боеприпасы, совсем не осталось продуктов. С каждым днем таяли силы воинов, но они продолжали держаться.
И когда на четырнадцатые сутки враг был отброшен с занимаемого рубежа, друзья бережно извлекли из застрявшей тридцатьчетверки полуживых комсомольцев Чернышенко и Соколова. Они выстояли в неравной борьбе! За этот подвиг им было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Алексею Соколову — уже посмертно.
Весть о выдающемся подвиге двух танкистов быстро облетела армию, весь 2-й Прибалтийский фронт. На привалах и в землянках, в госпиталях и медсанбатах агитаторы читали воинам изданную поармом листовку и напечатанную в армейской газете корреспонденцию об изумительной выдержке и стойкости этих славных сынов Ленинского комсомола. Их подвиг звал к новым героическим свершениям.
И еще одна листовка тех дней. Она посвящена боевым делам красноармейца-автоматчика, комсорга роты Владимира Трофимова. В боях за Турки-Перевоз он лично уничтожил 26 гитлеровцев. Но и сам погиб, заслонив грудью командира. В. Трофимову посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Эту листовку о герое-комсорге написал тогда мой помощник по комсомольской работе майор Н. Д. Большаков. Закапчивалась она следующими словами:
«Пройдут годы, позарастут травой воронки, покроются свежей листвой искалеченные ветви деревьев, но слава о Трофимове — смелом комсомольце, геройски погибшем в бою за Родину, будет жить в сердцах людей. С трепетом, с волнением будут смотреть люди в музее на пробитый осколком его комсомольский билет № 16216607… Вечная слава герою!»
И это сбылось. Ныне в Великих Луках в музее имени Александра Матросова на видном месте висит и портрет Героя Советского Союза Владимира Трофимова. Его имя золотом начертано на мраморной доске.
Нелегким был конец 1943 года для нашей армии. В боях северо-западнее Невеля — наступательных и оборонительных — ее части и соединения понесли значительные потери Но вместе с тем декабрьские сражения вошли одной из самых героических страниц в славную летопись 3-й ударной. За проявленные стойкость и мужество около 15 тысяч воинов армии удостоились высоких государственных наград.
12 января 1944 года 2-й Прибалтийский фронт частью своих сил начал решительное наступление на Новосокольники. От 3-й ударной армии в нем принял участие лишь 100-й стрелковый корпус, в командование которым тогда только что вступил генерал М. Ф. Букштынович. Начальником политотдела корпуса был назначен полковник Н. И. Угрюмов.
Перешедшие в наступление войска фронта получили следующую задачу: активными действиями сковать 16-ю немецкую армию и не допустить переброски ее частей под Ленинград и Новгород, тем самым содействовать окончательному деблокированию города на Неве. И эта задача была успешно выполнена. Мы, ветераны 3-й ударной армии, по праву можем гордиться тем, что и ее войска внесли свой вклад в великое дело — 900-дневная блокада города-героя Ленинграда была снята.
Позднее, в марте, из состава нашей армии выбыла прославленная в боях 118-я танковая бригада. Мы не без грусти прощались с ее командиром полковником Л. К. Брегвадзе и начальником политотдела полковником П. Ф. Тюрневым.
В ту пору Петру Федоровичу Тюрневу было всего лишь 32 года. Молодой, энергичный, неутомимый в делах, он слыл у нас прекрасным знатоком танковых войск и столь же замечательным политработником. В послевоенные годы мне неоднократно доводилось встречаться с ним, уже Героем Советского Союза, генерал-лейтенантом. Он остался прежним. То же мужество, та же неукротимая энергия, чуткость к людям, высокая организованность.
Во время одной из встреч, вспоминая о боях северо-западнее Невеля, Петр Федорович задумчиво сказал:
— С возрастом годы, кажется, бегут еще быстрее. Многое забывается. Но нетленной остается память о войне, о ее героях. В том числе и о боях в районе Невеля. Трудно было тогда. И все же мы сломили упорство врага!
Да, было трудно. Фашисты сопротивлялись отчаянно. Несмотря на понесенные потери, они были еще достаточно сильны. Однако ничто не могло остановить боевой порыв советских воинов, стремившихся разгромить врага, отстоять честь и независимость своей Родины!
Почти 160 километров, пройденных с боями 3-й ударной армией от Великих Лук до затерявшегося в заболоченных лесах небольшого городка Пустошка, остались позади. Путь наш лежал дальше на запад. Предстояли новые бои, теперь за освобождение от фашистских оккупантов Советской Латвии.
Глава третья. К Рижскому заливу
Всю зиму 1944 года войска 3-й ударной армии во взаимодействии с соседями вели наступательные бои, изредка чередующиеся непродолжительными передышками. А в середине апреля вообще перешли к обороне. Настало время дать частям и соединениям возможность отдохнуть, пополниться личным составом, произвести некоторую перегруппировку сил для дальнейших боевых действий. А они обещали быть напряженными. Перед нами пролегал очередной оборонительный рубеж противника, которому фашистские генералы дали устрашающее название «Пантера». Проходил он восточнее Пскова, Идрицы и Полоцка.
