распорядился выставить заставы на окраине селения от непрошеных гостей. Штаб бригады обосновался в доме священника.
«Бедный молодой батюшка от пережитых ужасов хозяйничания красных в станице, только что кончившегося боя производил впечатление полупомешанного, – вспоминал А. П. Богаевский. – Он без умолку говорил, суетился, всё время спрашивал, не придут ли большевики опять, и умолял нас не уходить из станицы. Между прочим, он рассказал, что красные заставили его беспрерывно служить молебен о том, чтобы они победили “кадет”, а когда он попытался уклониться от этого, они пригрозили ему расстрелом. Впоследствии я слышал, что несчастный священник всё же был убит ими через несколько дней после нашего ухода» [245].
После полудня 23 марта (5 апреля) лесной дорогой 2-я бригада двинулась к станице Смоленской, расположенной всего в 3-х верстах к северо-западу от Григорьевской. Она находилась в предгорном районе, на возвышенности, раскинувшись по обе стороны реки Афипс. В тактическом отношении станица представляла из себя выгодную позицию. В боевую часть генерал Богаевский на этот раз направил Партизанский полк во главе с генералом Казановичем, а корниловцы шли в арьергарде.
Погода наладилась. Выглянуло солнце, наполняя природу весенним теплом. Добровольцы шли бодро, после одержанной победы у них стало светлее на душе. Вскоре колонну 2-й бригады нагнал сам генерал Корнилов. Он горячо поблагодарил корниловцев за бой под Григорьевской и ускакал обратно в Новодмитриевскую.
Берег реки, по которому двигалась 2-я бригада, на всём пути покрывал густой лес, поэтому артподготовку произвести не удалось. Выйдя к Смоленской, партизаны натолкнулись на крепкую оборону красных. Они хорошо укрепились на окраине станицы, на противоположном высоком берегу реки Афипс, и вели интенсивный ружейный и пулемётный огонь. Несколько попыток переправиться через реку принесли потери и окончились неудачей. Погиб командир 2-го батальона. Генерал Казанович сам находился в цепях, подбадривая партизан.
Положение спас капитан Бузун, который нащупал переправу у мельницы и со своей сотней воспользовался ею, чем решил исход боя. Так, ценой больших потерь и усилий, к концу дня красных удалось выбить из Смоленской. Иногороднее население станицы сочувствовало красным и встретило добровольцев недружелюбно. Чтобы получить ночлег и продовольствие, им пришлось даже пригрозить станичникам репрессиями. «Переночевали в зажиточном доме у веселой старухи казачки, еще помнившей рассказы своего отца о том, как “Шамиля брали”, и удивительно спокойно относившейся к гражданской войне, как к уличной драке» [246], – с горькой улыбкой писал А. П. Богаевский.
Ночью командир бригады получил приказ – на рассвете выступить на Георгие-Афипскую и атаковать её одновременно с частями генерала Маркова. По разведданным, в Георгие-Афипской стоял сильный гарнизон, численностью свыше 5000 бойцов, с артиллерией и бронепоездами. Там же располагались обширные склады боеприпасов, так необходимые армии.
С первыми лучами солнца 2-я бригада выступила из Смоленской на Георгие-Афипскую. Пройдя всего версты три, её части неожиданно попали под свинцовый дождь с левого фланга. Выяснилось, что огонь открыл отряд красных, следовавший из станицы Северской в Смоленскую. Дорога тянулась левым берегом реки Афипс, и 2-я бригада оказалась прижата к ней.
Около часа красные вели наступление. Однако инициатива недолго оставалась в их руках. Меткий огонь казачьей батареи и натиск партизан, шедших в голове колонны, заставил неприятеля быстро отступить. Продолжая путь, 2-я бригада на непродолжительное время ещё раз попала под артиллерийский обстрел. Передовой отряд партизан обнаружил в отдельной усадьбе заставу матросов, человек десять. Казаки их пленили и расстреляли на месте. «Из большевиков, кажется, никто не возбуждал такой ненависти в наших войсках, как матросы – “краса и гордость русской революции”, – отмечал А. П. Богаевский. – Их зверские подвиги слишком хорошо были известны всем, и потому этим негодяям пощады не было. Матросы хорошо знали, что их ждет, если они попадут в плен, и поэтому всегда дрались с необыкновенным упорством, и – нужно отдать им справедливость – умирали мужественно, редко прося пощады» [247].
Операция по овладению Георгие-Афипской являлась первым этапом наступления Добровольческой армии на Екатеринодар. По замыслу штаба армии, двигаясь по разным берегам реки Афипс, 1-я и 2-я бригады должны были взять станицу в клещи. Роль главной ударной силы в предстоящей операции отводилась 1-й бригаде генерала Маркова. За 8 дней стоянки в Новодмитриевской её части хорошо отдохнули и пополнились.
Кавалерийская бригада генерала Эрдели направлялась к станице Елизаветинской с целью занять паромную переправу через Кубань. Для связи между бригадами был возведён мост через Афипс.
От Ново-Дмитриевской до Георгие-Афипской – 8 вёрст. Генерал Марков получил приказ выступить с бригадой в ночь на 24 марта (6 апреля) с расчетом, чтобы появиться у Георгие-Афипской до восхода солнца и внезапно овладеть ею. Подход к станице при свете дня означал бы лобовые атаки мостов на железной дороге и грунтовом пути, оплаченные большой кровью. Однако операция с самого начала складывалась не по штабному сценарию…
Утром, около 6 часов, генерал Корнилов со штабом выехал из Ново-Дмитриевской по той же дороге, что и 1-я бригада. Главнокомандующий считал, что колонна генерала Маркова уже у станицы и вот-вот должна вступить в бой. Каково же было его удивление, когда при выезде из Новодмитриевской штабная группа наткнулась на хвост 1-й бригады. Генерал Корнилов негодовал. «Маркову сильно попало за опоздание, – писал свидетель ночного марша С. М. Трухачёв, – и я не помню, чем он объяснил причины его» [248].
– Момент упущен! – раздражённо сказал главнокомандующий, подъехав к генералу Маркову. – Сергей Леонидович, ведь вчера я ясно показал вам на карте, какова местность возле Георгие-Афипской. Чтобы не понести излишних потерь, я приказал вам атаковать её во время темноты. Вы же не изволили исполнить свою задачу и ведёте сейчас людей на расстрел.
Серьёзных оправданий у генерала Маркова не было, да и слушать их главнокомандующий не желал, – ясно было, что банально проспали, теперь за это придётся платить кровью. Сухо приказав вести бригаду как можно быстрее, генерал Корнилов поскакал вперёд.
В авангарде колонны шёл Офицерский полк, который во время реорганизации армии в Новодмитриевской принял генерал Боровский. Его заместителем стал полковник Кутепов, а командирами батальонов – полковники Дорошевич и Назимов. Полк имел двухбатальонный состав, общей численностью до 800 штыков, при 12 пулемётах. В состав полка вошёл Юнкерский батальон, став 5-й и 6-й ротами, четырёхорудийная батарея подполковника Миончинского и Инженерная рота, переименованная из Технической. За Офицерским полком шли артиллеристы, затем Кубанский полк, силой до 1000 штыков, затем боевой обоз и Инженерная рота, замыкавшая колонну.
Штабная группа обогнала войска и вскоре выехала на залитую водой обширную поляну у самой Георгие-Афипской. К этому времени совсем рассвело. При таких условиях рассчитывать на успех лобовой атаки не приходилось. Для порчи железной дороги вперёд к Георгие-Афипской выслали два кавалерийских отряда подрывников, но взорвать пути удалось лишь со стороны Новороссийска.
Когда
