послужили основанием для следственной обработки начальника ОТК Пономарева (впоследствии реабилитированного), который сознался, что, являясь антисоветски настроенным, умышленно пропускал на фронт пушки с дефектами для того, чтобы ослабить мощь Красной армии. В большинстве аналогичных ситуаций к уголовной ответственности привлекали работников отделов технического контроля. Другие же лица, заинтересованные в выполнении производственной программы любой ценой, по материалам расследований не проходили даже косвенно.
Качество продукции зависело от наличия определенного технологией сырья, материалов и комплектующих изделий. В годы войны их острый дефицит заставлял производственников искать выход, опираясь зачастую лишь на собственные возможности. Конструкторы и технологи проделали огромную работу да упрощение технологии изготовления боевой техники и вооружения, искали и находили заменители остродефицитных легированных сталей и других материалов и компонентов, переходили на более производительные методы производства деталей и сборки изделий, стремились по возможности избавиться в конструкции от всего, что не могло существенно снизить боевые тактико-технические качества военной продукции. Все эти меры руководством страны приветствовались, их авторы и исполнители получали правительственные награды и другие поощрения. Однако отношение к таким рационализаторам резко менялось, если вынужденное упрощение или изменение технологии оборачивалось вдруг массовым браком, который вскрывался в фронтовых условиях. Тогда подключали органы госбезопасности. Так, в апреле 1942 г. вскрылось, что принятые фронтом с завода № 112 танки Т-34 непригодны к эксплуатации в бою из-за появившихся трещин в броне башен и других дефектов. В связи с этим нарком танковой промышленности В. А. Малышев издал приказ, которым констатировал грубые нарушения технологии на заводе и слабый контроль за качеством деталей, поступающих на завод. Ряд должностях лиц были предупреждены, получили выговоры, уволены с работы. В отношении главного металлурга завода Данилевского приказ гласил: «3а самовольное изменение марок сталей для танков, что привело к ухудшению качества танков, с работы снять, с завода уволить и дело передать прокурору для привлечения к судебной ответственности» [320]. Данилевский и его заместитель Мощанский Управлением НКВД по Горьковской области были арестованы и обвинены в подрыве государственной промышленности в контрреволюционных целях. После агентурно-следственных мероприятий начальник отделения ЭКО УНКВД младший лейтенант госбезопасности В. Я. Гузик пришел к убеждению, что замена марок сталей, упрощение режимов обработки заготовок, изменение технологии термической обработки башен танков преднамеренно направлялось на ухудшение качества боевой техники, а внешне маскировалось стремлением увеличить выпуск продукции для фронта. Оба обвиняемых во вредительской деятельности (ст. 58–7 УК РСФСР) признались. Данилевского приговорили к расстрелу, Мощанский был наказан пятнадцатью годами лишения свободы [321]. Результаты следствия и мера наказания были одобрены секретарем обкома ВКП (б) М. И. Родионовым, который информировал об этом городской партийный актив. Это один из фактов реализации на практике руководящей установки рассматривать подобные материалы «под углом зрения» вероятных контрреволюционных преступлений. Показанный механизм функционирования государственно-партийного управления неизбежно приводил к нарушениям законности, объективному вменению при расследовании уголовных дел и привлечению к уголовной ответственности лиц, которые контрреволюционных преступлений в действительности не совершали. Обществу это наносило непоправимый ущерб. За преступные методы управления оно расплачивалось многими жизнями и судьбами своих граждан. Среди них были и рабочие, нехватка которых в тылу остро ощущалась, и инженерно-технические работники, чей опыт оказался невостребованным.
Среди архивных материалов о выпуске недоброкачественной военной продукции имеются многочисленные документы, говорящие о том, что распространенным явлением в те годы стало умышленное сокрытие производственного брака, так как в первые военные годы выполнение производственной программы по количеству отодвигало на второй план качество работы. Ответственность за срыв ежедневного графика выпуска военной продукции командиры производства боялись гораздо больше и всеми мерами, нередко преступая закон, стремились выполнить задания ГКО. Чтобы сокрытие брака прошло успешно, в ряде случаев вступали в сговор между собой руководители предприятий и путем административного давления определяли позицию начальников отделов технического контроля и подчиненных им контролеров, не останавливаясь порой перед тем, чтобы избавиться от несговорчивых лиц, путем разбронирования и отправив их на фронт. Реализация принципа «любой ценой выполнить производственную программу» объективно вела к серьезным злоупотреблениям и преступлениям, в которые втягивали даже представителей военной приемки. Например, Управлением НКВД по Куйбышевской области весной 1942 го. была предотвращена отправка на Юго-Западный фронт 24 тыс. негодных артиллерийских 76-мм снарядов со склада г. Сызрани. Выяснилось, что бракованная продукция поступила с завода № 15 Наркомата боеприпасов. После предварительного разбирательства этот вопрос обсудил обком ВКП(б), после чего директор завода Щекотихин и военпред Митряков были отданы под суд, парторг ЦК ВКП (б) Савальский снят с работы, секретарь горкома партии получил выговор. При обсуждении этого случил на пленуме ОК ВКП(б) отмечалось, что нарушения технологии стали обычным явлением и нa авиационных заводах № 1, 18, 24: «…Пришлось переделать очень многое ужe на аэродромах для того, чтобы исправить брак и дать гарантированное качество» [322]. Но делалось это уже после отчета о выполнении плана в количественных показателях.
Снижение требований к качеству военной продукции вначале было настолько всеобщим и стало обычным делом, что впоследствии оперативные работники органов госбезопасности, получая достоверную информацию о грубейших нарушениях технологии на оборонных предприятиях, были не в состоянии изменить существо дела, сами теряли ориентиры в этих вопросах, ограничиваясь в отдельных случаях информациями в партийные инстанции и вышестоящим начальникам.
Подводя итог сказанному, следует отметить, что защита экономического потенциала СССР от подрывной деятельности противника и действий враждебных элементов органами государственной безопасности строилась по принципу «от объекта», к которым могли быть устремления. Необходимость и целесообразность оперативного обслуживания конкретного завода или предприятия определялась характером выпускаемой продукции и производственным потенциалом, а не базировалась на достоверных данных о конкретных устремлениях противника. В первые же месяцы войны количество объектов оборонных отраслей промышленности, подлежащих оперативному обслуживанию органами госбезопасности, значительно выросло.
Благодаря действиям органов государственной безопасности и в силу общей военно-политической обстановки, сложившейся после поражения немцев под Москвой, разведывательная деятельности противника в глубоком советском тылу оказалась к ноябрю 1942 г. практически полностью парализованной.
Материалы о привлечении к уголовной ответственности за диверсию, вредительство и саботаж в годы войны – с учетом проведенной работы по реабилитации жертв необоснованных репрессий – показывают, что борьба с этими контрреволюционными преступлениями являлась формой привлечения правоприменительных органов к реализации мер по наращиванию интенсивности и производительности труда в целях максимального увеличения количества и повышения качества выпускаемой продукции для обеспечения жизненно важных потребностей Красной армии и экономической безопасности страны в целом.
