В 1805 г., когда начинается новая война с европейскими монархами, Бернадоту поручается командование 1-м армейским корпусом, в составе которого больше солдат-баварцев, чем французов. И так теперь будет всегда, никогда более под началом у Бернадота не будет французов, а только ненадежные союзники: в 1807 г. – поляки, в 1808 г. – голландцы и испанцы, в 1809 г. – вестфальцы и саксонцы. Недоверие Наполеона было явно налицо. Но военные таланты Бернадота он по-прежнему использует по назначению. И тот отличается, окружив австрийцев Макка. Ему принадлежит немалая заслуга в том, что этот маневр завершился столь блестяще.
Но когда Бонапарт решает совершить нечто подобное в отношении русской армии Кутузова, то на этот раз Бернадот не справляется из-за размытых осенними дождями дорог и непрекращающихся снегопадов, превративших Дунай в настоящее море. Ни понтонов, ни каких-либо других средств, необходимых для переправы (за исключением 14 небольших лодок), у Бернадота не было. К назначенному императором месту 1-й корпус прибыл с трехдневным опозданием. Не успев перерезать путь русским, Жан Батист подвергся гневному разносу со стороны Наполеона. Поскольку на войне даже часовое опоздание бывает смерти подобно, то столь огромная просрочка вызвала у императора невероятный гнев. Все объяснения были бесполезны, и патрон орал своему маршалу обидные слова: «Я все больше убеждаюсь, что самые лучшие люди – это те, которых я воспитал сам! Я доволен Мюратом, Ланном, Даву, Сультом, Неем и Мармоном, но не вами!»
Перед Аустерлицем Наполеон предельно высокомерно, ледяным тоном отдал приказы Бернадоту, как тому действовать на левом фланге французской позиции. Бернадот не только стерпел, но сумел показать меру своего военного дарования. Он отличился исключительно точными самостоятельными действиями в этом решающем для Бонапарта сражении. Когда в ходе знаменитой атаки 800 русских кавалергардов на позиции Сульта в центре французской армии солдаты последнего попятились, именно Бернадот, первым осознав всю опасность натиска русских лейб-гвардейцев, без приказа Наполеона, лично кинулся на помощь Сульту с одной из своих ганноверских дивизий и, по сути дела, спас положение. Только затем подоспела гвардейская кавалерия из резерва Бонапарта, и понесшая большие потери элита русской армии откатилась назад.
Заслуги заносчивого беарнца не остались незамеченными, и он в обход других маршалов в числе первых оказался в наградном листе и получил титул князя Понте-Корво. Среди обиженных маршалов и генералов, а затем и в казармах начались разговоры о… семейственности. Это были прямые намеки на Дезире Клари. Больше всех возмущался желчный Даву, открыто говоривший об ошибках «жалкого Понте-Корво» в этой кампании: опоздал захлопнуть в капкане Кутузова; не сумел организовать преследование русских после Аустерлица и т. п.
...
Кстати , крохотное владение Понте-Корво входит в состав Неаполитанского королевства, и то, что именно Бернадот превращается в его светлость герцога Понте-Корво, вряд ли может кого-либо удивить. Это «пожалование» лишний раз подчеркивает: император награждает Бернадота не за его заслуги, а за то, что он – член семьи Бонапартов.
Отношения между двумя маршалами обострились еще больше после знаменитого сражения при Ауэрштедте. Тогда Даву неожиданно столкнулся с более чем вдвое превосходящей его численно прусской армией. Отступать было поздно, да и не в правилах Даву: пришлось принять бой в невыгодных условиях. Даву все время ждал, что в любой момент подойдет параллельно двигавшийся корпус Бернадота и спасет положение, но атаки врага следовали одна за другой, а Бернадот так и не появился. Один из штабных офицеров Даву впоследствии заявлял, что видел вдалеке Бернадота верхом на коне и даже смог к нему пробиться и объяснить, что происходит на поле боя. Он также добавил, что в ответ на его горячие слова убеждения герцог Понте-Корво холодно произнес: «Возвращайтесь к своему маршалу и передайте ему, что я буду там, пускай не беспокоится». Так и не получив поддержки от явно не торопившегося Бернадота, Даву не только устоял против огромных сил противника, но и разгромил их наголову. До безумия уставшему Даву оставалось распорядиться по поводу раненых и отправить в главную квартиру курьера, чтобы тот в произнесенных ледяным голосом выражениях выяснил, почему корпус, вынужденный сражаться более чем с половиной прусской армии, был оставлен без поддержки.
Вся наполеоновская армия с нетерпением ждала самого сурового наказания для Бернадота. Среди генералов, не говоря уж о маршалах, его никогда особенно не любили. Столь недостойное поведение чуть не стоило Бернадоту головы. Взбешенный Наполеон потом орал на него: «Вас нужно отдать под трибунал и расстрелять!» В порыве гнева он даже подписал приказ об этом, но затем передумал и разорвал его. Говорили, что и на этот раз не обошлось без заступничества Дезире Клари. Возможно, он думал, что Бернадот осознает всю тяжесть своего проступка и постарается загладить его. Будущее показало, что снисходительность Наполеона была ошибкой. Причем роковой!
И все же почему Бернадот по зову Даву не явился на поле боя под Ауэрштедтом? Ходили упорные слухи, что крайне самолюбивый и завистливый Бернадот ревновал к Даву и желал ему поражения. Рассказывали, что позднее Бернадот проговорился и выдал себя: «Это мне-то получать приказы от какого-то Даву!» Профессиональная ревность, не так ли?! Не исключено, что никакого приказа поддержать Даву сам Наполеон Бернадоту не давал: документов с его подписью не сохранилось! И Бернадот предпочел действовать согласно букве (но не армейской этике и взаимовыручке!) имевшегося у него первого приказа на раздельное стратегическое движение к намеченному пункту сбора. К тому же между Даву и Бернадотом были две реки, протекавшие по гористым ущельям, и быстро преодолеть их не представлялось возможным.
Но с тех пор Бонапарт окончательно убедился, что главная черта Бернадота – умение отсутствовать в решающем месте в решительный момент. Именно с той поры Наполеон стал открыто недолюбливать самоуверенного гасконца. Семейная снисходительность императора дорого обойдется ему. Но это будет потом, а пока все шло как нельзя лучше… Бернадот, всячески стремясь хоть как-то сгладить негативное впечатление от его «неджентльменского» поведения под Ауэрштедтом, полез из кожи вон, участвуя наряду с кавалерией Мюрата в преследовании остатков прусской армии. Жан Батист проявил энергию и решительность! Он заставил пруссаков капитулировать под датским портом Любеком. Безжалостным преследованием пруссаков Бернадот не дал им погрузиться на корабли и отплыть в Англию. Этим маневром 12-тысячный 1-й корпус и его командир частично искупили свои грехи перед братьями по оружию, по Великой армии. Но Бернадот не успокаивается победой под Любеком и в следующем бою под Галле разбивает в пух и прах последний прусский резерв под началом принца Фридриха Вюртембергского, двигавшийся для прикрытия отступления уже не существующей армии.
