Елена с удовольствием любопытным демонстрировала творящиеся вокруг нее «чудеса», а также свои способности без видимых усилий приводить в движение неодушевленные предметы. Окружающие могли видеть, что в комнате, где происходили необычные явления, без чьей-либо помощи открывались дверцы шкафов, приподнимались столы, слышались странные голоса и звуки. Удивительным образом, как в сказке, открывалась крышка рояля, и клавиши приходили в движение, извлекая знакомую музыку, чем наводили на присутствующих мистический страх. Затем Елена придумала игру в «угадайку». Она без труда угадывала задуманные кем-то вопросы и отвечала на них так точно, что, казалось, заглянула человеку в душу.
Кроме того, она умела вызывать «духов», видеть и описывать их тени, оказавшиеся впоследствии портретами умерших лиц, которых она сама никогда не знала и не могла знать, но присутствующие узнавали их по ее описаниям.
Как говорится, слухами земля полнится. Вскоре об удивительных способностях молоденькой гостьи барской усадьбы Яхонтовых заговорили в округе. Весь Псков и отчасти Петербург, а позже и весь Кавказ, обсуждали «чудеса», что демонстрировала госпожа Блаватская. Она сама превратилась в чудо или диво, на которое отправлялись посмотреть в буквальном смысле за тридевять земель. Ее атаковали письмами и различными невообразимыми просьбами, а то и самыми нелепыми требованиями, которые никак не были связаны с ее умением «творить чудеса».
А когда с помощью «невидимых друзей» Елены был открыт убийца, совершивший преступление в окрестностях села Ругодево (что было описано в журнале «Ребус» в очерке «Правда о Е. П. Блаватской», 1883, № 40–48), толки о ее необыкновенных способностях еще более усилили ее популярность. В статье говорилось, что Елена «прямо назвала имя преступника, деревню и дом, где он скрывался. Недоумевающий становой немедленно поскакал по указанному адресу и там действительно нашел мужика, который тут же признался в совершенном преступлении, за что и был арестован».
Верочка вспоминала, что «жизнь обитателей усадьбы Ругодево, со времени приезда туда госпожи Блаватской, стала похожей на путешествие по сказочной, заколдованной стране, где "неживые" предметы вдруг вдохнули в себя искры жизни и стали передвигаться в пространстве, подчиняясь неведомой разумной силе, которая вмешивалась в жизнь каждого время от времени, продолжая удивлять новыми "чудесами". Иногда среди белого дня все жители дома наблюдали за туманными человеческими тенями, расхаживающими по комнатам, в саду, перед домом или вблизи старой церквушки. Елена уверяла, что это совсем не тени, не "добрые духи", а живые сущности, или их так называемые "астральные тела". Что такое "астральные тела", никто даже не пытался выяснять, так как большинство наблюдателей были набожными людьми, считавшими сущность теней скорее ближе к привидениям, чем к астральным телам. В то, что это некие материальные "сущности" не верил никто, кроме маленькой девятилетней сестрички Елены – Лизы, которая так же, как и ее старшая сестра, умела видеть неведомых посетителей, бесшумно скользящих по коридорам старого дома. Но она не знала, как к ним подойти и о чем говорить, хотя совсем их не боялась, считая живыми людьми. Лиза все время интересовалась: откуда пришли эти люди, кто они, и почему никто, за исключением Елены, с ними не разговаривает и не хочет замечать? Елена объяснила Лизе, что та сейчас с открытыми глазами видит сон, который не досмотрела ночью и про который забыла, поэтому никто, кроме нее, не знает сюжета ее сна. А поскольку Елена "волшебница", то она умеет проникать в чужой сон. Тогда они его смотрят вместе. Объяснение девочку удовлетворило, и она больше не обижалась на взрослых за их нелюбезное поведение в отношении людей, которых они отказывались замечать, называя тенями. К счастью, совсем скоро после отъезда Елены из Ругодево, маленькая Лиза утратила способность общения с "невидимыми друзьями"».
Помимо почитателей необыкновенных способностей госпожи Блаватской, находилось множество скептиков, которые не верили в правдивость ее «чудес», считали это умелым фокусом и пытались разоблачить обман. «Медиуму» устраивали многочисленные проверки. И какими бы абсурдными ни были некоторые из предлагаемых методов, Елена позволяла делать с собой все что угодно, лишь бы доказать, что показываемые феномены не просто трюки.
Она разрешала себя связывать, запирать на ключ в соседней комнате или принимать иные меры к собственной «нейтрализации» и предупреждению возможного с ее стороны «обмана». Однако предпринимаемые меры «безопасности» еще более усиливали эффект ее феноменов, так как ничто не могло помешать всему вокруг нее звонить, стучать и ходить ходуном. Ее милые «чертики», подсмеиваясь над неверующими, словно поджидали случая, когда их хозяйка позволит им вдоволь побаловаться, попроказничать и пошалить.
Вскоре Елена сумела показать и доказать практически всем, кто ее поддерживал или сомневался, на что она способна.
В один из летних вечеров в доме Яхонтовых собралась большая компания гостей. Некоторые из приглашенных музицировали, другие играли в карты, но большинство, как всегда, было занято феноменами.
Общество, интересующееся феноменами, разделилось на тех, кто приехал посмотреть феномены, и на тех, кто приехал разоблачить подлинность показываемых «трюков».
Елена, как обычно, спокойно и беззаботно сидела в откидном кресле и занималась рукоделием, не принимая никакого видимого участия в том, что происходило вокруг нее. Она отвечала на вопросы, когда ее спрашивали, а сама никем не интересовалась.
Шла любимая игра Елены Петровны «угадайка», в которой она не только демонстрировала свои лучшие способности, но и тренировала новые навыки: кто-то из гостей произносил на ухо другому буквы алфавита, тот их записывал, чтобы не было подвоха. Елена произносила угаданную букву, а ведущий учет контролер предъявлял ее обществу. Составлялся своеобразный протокол вопросов и ответов, из которого следовало, сколько раз Елена ошиблась и сколько угадала. Колонка с правильными ответами значительно превышала колонку «неудач», что наглядно подтверждало ее феномен.
Относительно слышимых постукиваний скептики прямо заявляли о своих сомнениях в ее честности или высказывали совершенно невообразимые предположения. Например, что это стучит она сама, ловко щелкая ногтями, либо с помощью специального устройства, издающего звуки, которое прячет в кармане. А в том случае, когда руки ее были заняты шитьем, предполагали щелканье пальцами ног. Елена терялась от подобных умозаключений противников ее «феноменов», пыталась оправдываться или доказать, что пальцами ног она щелкать не умеет и такого не может быть вовсе.
