Чаплин покинул Великобританию в июле, как только закончил съемки фильма. Дольше он оставаться здесь не мог – иначе пришлось бы платить налоги.
Фильм вышел в Англии в начале осени 1957 года. В целом его приняли доброжелательно. Торжественной премьеры не было – по той причине, что Чаплин вернулся в Веве. Это была его 81-я картина, но Чарли не считал ее последней. Он говорил другу: «Фильм хорош, забавен, это моя лучшая лента. Ты со мной согласен?»
«Король в Нью-Йорке» (A King in New York) рассказывает о злоключениях лишившегося трона европейского монарха в Америке. Это отчасти фарс, отчасти сатира – точно сказать нельзя. Изгнанный из страны король Шадов – явно сам Чарли Чаплин. В аэропорту у него берут отпечатки пальцев, и эту процедуру снимают фотокорреспонденты – в такой же ситуации сам Чаплин оказался несколько лет назад. Один из пластов фильма – резкий ответ на ненависть и унижения, которые ему пришлось пережить. Иногда его герой грубый, но чаще яркий и энергичный, а лучшие эпизоды – очаровательная комедия.
Джон Осборн из Evening Standard писал: «Для такой большой, легкой мишени большинство выстрелов не попало в цель. Что делает эту демонстрацию растраченной зря энергии интересной, так это техника уникального комедийного актера». Кеннет Тинан из The Observer согласился с этим: «В каждом кадре Чаплин высказывает свое мнение. Нельзя сказать, что это очень глубоко, но такая искренность – редкое явление». Эти два комментария отражают как достоинства, так и недостатки фильма.
Когда Чаплина спросили о негативном в целом изображении Соединенных Штатов, он ответил: «Если показывать обе стороны, то выйдет чертовски скучно». Американских критиков и журналистов на премьеру в Париже он не пригласил, однако сие не помешало некоторым из них приехать самим. Корреспондент New Yorker написал, что это, возможно, худший фильм из всех снятых знаменитым артистом, и Уна Чаплин тут же аннулировала подписку на журнал. В Америке фильм показали только через 16 лет.
В съемочную группу «Короля в Нью-Йорке» Чаплин пригласил пианиста Эрика Джеймса, который впоследствии стал соавтором его музыки. В своих мемуарах «Как я сочинял музыку с Чарли Чаплином» (Making Music with Charlie Chaplin) Джеймс описывает их не всегда безоблачное сотрудничество. Ему приходилось терпеть нападки, и это происходило часто. Такова одна из особенностей взрывного темперамента Чарли… Когда Джеймс что-то предлагал, Чаплин мог закричать: «Не указывай мне, что делать!» Вскоре пианист понял, что в остальном он был не лучше любого другого человека, и возможно даже намного хуже многих. В частности, Эрик отмечал нечистоплотность Чаплина в денежных делах.
Чарли по-прежнему регулярно приезжал в Лондон и посещал места своей юности. Он возвращался, например, в паб Three Stags, где в последний раз видел живым отца. Однажды он вместе с Уной и одним из друзей отправился в Саутенд, куда их с Сидни когда-то возила мать. Чарли купил у лоточника мидии, как делал это в детстве. Как-то раз его застали за тем, что он пристально смотрел на витрину мясной лавки на Олд-Кентроуд. Прохожий подошел к нему и стал рядом. «Прошу прощения. Вы Чарли Чаплин?» – «Тише! Не выдавайте меня». В другом случае кто-то видел, как он споткнулся и упал на тротуаре рядом со станцией метро «Кеннингтон». Чаплин любил рождественские утренники в лондонских театрах. Он заглядывал в окна ресторанов, чтобы понаблюдать за клиентами, садился в автобус и рассматривал людей на улицах.
Конечно, иногда ему не удавалось оставаться незамеченным. Один раз он гулял по набережной. Кто-то увидел его, закричал: «Чарли Чаплин! Чарли Чаплин!» Ч.Ч. сразу занервничал и сказал своему спутнику: «Давай уйдем отсюда». Они вскочили на туристический пароходик, который как раз отчаливал. У самого Гринвича с ними поровнялся другой кораблик. Пассажиры выстроились на палубе и стали кричать: «Чарли Чаплин! Чарли Чаплин!» Они следовали за ним с пристани на набережной…
Чаплин любил путешествовать. Вместе с семьей он ездил в Кению на сафари. Весной часто отправлялся в Ирландию, где любил рыбачить. В начале 1960 года Чарли вместе с женой и детьми поехал в мировое турне – через Аляску в Японию, оттуда на Бали и в Гонконг, а затем назад через Индию и Ближний Восток. Майкл Чаплин вспоминал: «Если во время путешествия мы шли в магазин, это был спектакль. Если мы шли в ресторан, то на нас глазели, как на зверей в зоопарке».
В июне 1962 года Чаплин стал почетным доктором Оксфордского университета. Это очень польстило его самолюбию. Преподаватель Оксфорда историк Хью Тревор-Ропер возражал против этого решения на том основании, что они принимают в свои ряды циркового клоуна. Чаплину сие стало известно. На церемонии он произнес короткую речь, в которой упомянул об этом. Он признался, что не считает себя ученым, но полагает, что вправе рассуждать о красоте – в отличие от науки или морали. Красоту можно найти где угодно, в розе и в мусорном ведре. «Или даже в ужимках клоуна», – прибавил он. В ответ раздались громкие аплодисменты.
В это время Чаплин начал писать автобиографию. У него была привычка читать отрывки из книги приезжавшим в Веве гостям. Актриса Лилиан Росс, навещавшая его там, вспоминает: «Я сидела вместе с ним на террасе, и он читал мне фрагменты из своей рукописи, в черепаховых очках, сползавших на кончик носа; его чтение было театральным, почти мелодраматичным, и он так увлекался, что забывал обо всем». Чаплин попросил ознакомиться с рукописью Трумена Капоте, но, когда американский писатель предложил внести кое-какие поправки и дополнения, вышел из себя. Капоте вспоминал его слова: «Я просил вас ее прочесть. Хотел, чтобы вы получили удовольствие. Но ваше мнение меня не интересует». Больше они с Капоте не разговаривали.
Книга «Моя биография» вышла осенью 1964 года и вскоре получила признание во всем мире. Разумеется, это был приукрашенный рассказ, изобилующий неточностями и недомолвками. Чаплин никогда не говорил правду о своей жизни, и было бы странно ожидать, что в 75 лет он изменится. Возможно, ценность этих мемуаров заключается не в том, что в них вошло, а в том, что было опущено. Так, например, политические взгляды автора должным образом смягчены, и Чаплин не упомянул многих людей, которым был обязан своим успехом. Он не обсуждал свои фильмы, за исключением прибылей, которые они принесли, а последняя треть книги вообще больше похожа на дневник светских мероприятий.
Тем не менее в «Моей биографии» есть очень эмоциональные страницы, сильные по воздействию, особенно когда Чарли пишет о своем детстве в Лондоне. Отзывы на автобиографию Чаплина оказались неоднозначными. Некоторые критики считали, что он скрыл собственные крайне левые политические взгляды, а браки и любовные романы упомянуты им вскользь, практически пропущены. Но ведь любой человек имеет право не свидетельствовать против себя! Один из журналистов заметил в защиту Чаплина, что его преследование во имя американского патриотизма – это скандал, от которого нашей эпохе никогда не отмыться.
Впереди был еще один фильм, 82-й. 1 ноября 1965 года на пресс-конференции в Лондоне Чарли объявил, что собирается снять картину «Графиня из Гонконга» с Марлоном Брандо и Софи Лорен в главных ролях. Журналист, присутствовавший на мероприятии, отметил, что у Чаплина ясные глаза, звучный голос и быстрая речь, а потом добавил: «Его нельзя назвать моложавым – скорее ему подходит определение «без возраста».
Съемки начались в начале следующего года на студии Pinewood в Бакингемшире, и сразу с трудностей, ведь Чаплин еще никогда не работал со звездами. Особенно нелегко ему приходилось с Брандо. Как режиссер Чарли был диктатором, а Марлон сопротивлялся желанию управлять его игрой. Кто-то из присутствовавших на съемочной площадке писал: «…работа шла со скрипом. Мрачный Брандо все время повторял: «Ладно, ладно». Похоже, он не слушал очередные наставления Чаплина». Актер делал заранее оговоренные движения без всякого энтузиазма. Актриса немого кино Глория Свенсон, приходившая на площадку, призналась, что легко понять, почему актерам так трудно с Ч.Ч. «Это простая сцена, а он производит так много шума!» Впрочем, Софи Лорен с готовностью прислушивалась к подробным советам Чарли.
Впоследствии Брандо писал: «Чаплин был страшно жестоким человеком… вероятно, самым большим садистом, с которым мне приходилось встречаться». Он называет Чарли эгоистичным тираном и скрягой, говорит, что тот оскорблял людей, которые опаздывали, и безжалостно ругал, заставляя работать быстрее. Сразу после окончания съемок, весной 1966 года, Чаплин дал интервью, в котором, в частности, сказал: «…это такое удовольствие, и я каждую минуту что-то доказываю самому себе. Не знаю, что именно… но я доказываю, что могу это делать. Я всегда был увлечен работой. Полагаю, иногда увлечен даже больше, чем работа того заслуживала».
Осенью того же года Чарли поскользнулся на тротуаре перед студией Pinewood и сломал лодыжку. На ногу наложили гипс, и следующие семь недель он был вынужден ковылять на костылях или пользоваться инвалидной коляской. Это не улучшало настроение Чаплина – он действительно становился все мрачнее. Чарли продолжал работать, но, когда в конце ноября гипс сняли, прежняя энергия и подвижность к нему уже не вернулись. Возможно, Чаплин также перенес микроинсульт. Это был первый признак старости, и Уна стала еще внимательнее присматривать за мужем.
