Кто входил в состав брежневского Политбюро? Конечно, люди разные. Пробежимся глазами по условному (учитывая временную протяженность) списку… Ну, сам Леонид Ильич — это понятно. А. Н. Косыгин — премьер — как же без него? Его преемник — Н. А. Тихонов. Председатель Верховного Совета Н. В. Подгорный — тоже все ясно: по конституции руководитель высшего государственного органа! Конечно же М. А. Суслов — секретарь ЦК по идеологическим вопросам и А. П. Кириленко — секретарь ЦК по промышленности. К. У. Черненко — заведующий общим отделом ЦК. А вот и А. Я. Пельше — глава Комитета партийного контроля. В. В. Щербицкий — первый секретарь ЦК КП Украины. В. В. Гришин и Г. В. Романов — первые секретари Московского и Ленинградского комитетов партии. А. А. Громыко — легендарный министр иностранных дел. А. А. Гречко и Д. Ф. Устинов — министры обороны. Ю. В. Андропов — председатель КГБ… Список далеко не полный. Но что самое удивительное, в нем нет Байбакова, как нет его и в списке кандидатов в члены Политбюро!
Заместитель министра общего машиностроения, министр станкостроительной и инструментальной промышленности СССР Борис Владимирович Бальмонт вспоминал:
«Мы, министры, всегда возмущались, что, столько лет успешно руководя Госпланом, Байбаков не был даже кандидатом в члены Политбюро. Почему? Мне кажется все потому, что часто имел свою точку зрения, свое мнение. И было очень обидно видеть, что на заседание Политбюро заходят члены и кандидаты в члены Политбюро ЦК, а он вместе с нами в приемной дожидается — когда позовут». Работяга, лишенный политических амбиций, — так Н. К. Байбакова воспринимали вершители судеб страны.
Безусловно, наиболее прогрессивно мыслящие люди того времени понимали: ситуация ненормальная, руководитель Госплана должен иметь соответствующий статус. Академик РАН О. Т. Богомолов приводит в своих воспоминаниях такой эпизод: «В начале 1970-х годов готовился очередной доклад Косыгина по пятилетнему плану. Большая группа ведущих экономистов работала над этим докладом за городом. В эту группу входили Абел Аганбегян, Лев Гатовский, Алексей Румянцев, Николай Иноземцев, Георгий Арбатов, ваш покорный слуга. Аганбегян приехал из новосибирского Академгородка с текстом, который содержал ряд предложений по преобразованию нашей экономики. С докладом на эту тему он выступал в Совете Министров в присутствии Косыгина. Вот мы и решили, что на базе этих предложений можно подготовить записку для Брежнева. И такую записку мы подготовили. Но помощник Косыгина А. Г. Карпов, который был прикомандирован к группе машинисток-стенографисток, дал им команду передавать ему один из экземпляров печатаемых текстов. В результате наша записка попала к нему на стол. Карпов схватился за голову и побежал докладывать своему шефу. Мы уже хотели было подписать записку и официально ее представить, как Алексей Николаевич вызвал нас и начал, как мальчишек, отчитывать». Что же такого было в том докладе? Оказывается, помимо всего прочего группа ученых настаивала: председатель Госплана должен быть членом Политбюро! «Это что — ваше дело? Это Политбюро должно решать», — возмутился Косыгин. Как бы он ни поддерживал предложения Аганбегяна и компании, он знал: «покушение» на состав Политбюро ему с рук не спустят…
Так вот и дожидался Байбаков в «предбаннике», когда позовут. А потом слушал. «Николай, мы тебя выслушали, — говорили члены Политбюро, — нам твоя позиция известна. А теперь позволь нам с учетом других, не менее важных обстоятельств принять решение…» И если бы ограничивались только этим! «Долгие годы действовала порочная система, — рассказывает Сергей Николаевич Байбаков. — Члены Политбюро давали поручения заместителям председателя Госплана в обход председателя. То есть отец порой не знал, какие поручения давали его подчиненным. А не выполнить такие поручения было нельзя. Его ставили перед фактом. К сожалению, вот так грубо политическая система довлела над экономической».
И еще небольшая информация к размышлению. Если посмотреть биографии руководителей Госплана СССР, в разные периоды членами или кандидатами в члены Политбюро являлись В. В. Куйбышев, Н. А. Вознесенский, М. Г. Первухин, М. З. Сабуров, Н. В. Талызин, Ю. Д. Маслюков…
Государственник
А каковы были убеждения Н. К. Байбакова? На Николая Константиновича любят наклеивать ярлыки: «сталинист», «брежневец», «косыгинец»… Но если вдуматься, что стоит за этими штампами? Да, пожалуй, и ничего. В каждое это понятие можно вложить что угодно. Ну, вот, например, «сталинист» — был высокого мнения об «отце народов»? С одной стороны, конечно — индустриализация, победа в Великой Отечественной войне! А как же быть с массовыми убийствами и террором? Наш герой, однозначно, не принимал такие методы… Или вот «брежневец»! О каком Леониде Ильиче мы ведем речь? О прогрессивном энергичном руководителе, каковым тот являлся в первые годы своего правления? Или о дряхлом и немощном старике — герое многочисленных анекдотов и частушек? Да и с «косыгинцем» не все так просто. Безусловно, премьер и его зам тянули одну лямку. Но Байбаков начал работать с Алексеем Николаевичем, когда ему было 54 года. То есть это был уже сложившийся, зрелый человек, который конечно же имел собственные представления о жизни. Повторим, штампы и ярлыки типа «сталинист», «брежневец», «косыгинец» не проясняют, а лишь запутывают ситуацию.
Работники Госплана хорошо запомнили первое партийное совещание, которое проводил только что вступивший в новую должность Николай Константинович почему-то в Театре эстрады. Он говорил о задачах, которые стояли перед Государственным плановым комитетом, о перспективах… А еще он говорил: работники Госплана должны мыслить на государственном уровне! «Мы с вами в первую очередь — государственники!» — призывал он своих коллег.
Государственник — для Николая Константиновича это понятие, пожалуй, было определяющим. Но что же конкретно он вкладывал в это слово? Мы спросили об этом Д. В. Украинского, который работал с Байбаковым еще со времен совнархозов. Ответ нам показался удивительно точным. «Я бы сказал, что государственник для Николая Константиновича — это, прежде всего, человек, который способен верно оценить вызовы времени, соотнести их с имеющимися возможностями и приложить все усилия, чтобы на эти вызовы ответить». Мы ожидали какого-то пафоса, торжественности, а все оказалось четко, конкретно, одним словом, по-байбаковски!
Не партия, не социализм, не коммунизм и не какие другие «измы» составляли ядро убеждений председателя Госплана СССР (хотя все ритуалы он соблюдал вполне в духе времени). А государство! Каким хотел он его видеть? Сильным и могучим — безусловно! С высокоразвитой современной экономикой — конечно! Чтобы люди жили в достатке и благополучии — разумеется! До конца своих дней он оставался оптимистом, верил: когда-нибудь так и будет. Нужно только побольше людей, которые действительно мыслят по-государственному…
