День Государя начинался рано. Около 8 часов Государь выходил из спальни, общей с Императрицей, и купался в бассейне, одевался, завтракал и шел гулять по саду. От 9 1/2 до 10 1/2 Государь принимал имеющих к нему дело Великих Князей и придворных лиц, а также гофмаршала, дворцового коменданта, начальника походной канцелярии и командира сводного полка. С 10 1/2 до 1 часу были доклады министров, из которых каждый имел свой определенный день и час. В 1 или 1 1/2 подавался завтрак, который накрывали так же, как и обед, в одной из гостиных по указанию Их Величеств на специально вносимых столах. Завтрак продолжался не более 45 минут, после чего Государь пил кофе в будуаре Императрицы. После завтрака и до 5 часов были приемы посланников, иностранных гостей, поездки для различных осмотров и т. п. В 5 часов сервировали чай в интимном кругу, а от 6 часов до 8 ежедневно были доклады министров. В 8 начинался обед, после которого Государь обыкновенно проводил часов до 10 в будуаре Императрицы в кругу Детей. После 10 часов Государь уходил в кабинет, где занимался один, иногда до поздних часов.
В первое же мое дежурство[324] я имел счастье завтракать и обедать за Высочайшим столом в обществе Государя и Императрицы, так как Дети были еще малы и к общему столу не допускались.
Войдя в гостиную до прихода Их Величеств, я увидел посредине комнаты стол, накрытый на 3 прибора, а ближе, к двери будуара Ее Величества, маленький стол с несколькими сортами закуски.
Государь вошел в дверь из Своей половины, ласково поздоровался со мной и прошел к Императрице, откуда несколько минут Они вышли вместе, пригласив меня к закуске. Ее Величество, дав мне поцеловать руку, милостиво спросила о здоровье жены и детей и выразила желание скоро познакомиться с первой. После закуски, продолжавшейся несколько минут, перешли за обеденный стол и прислуга начала подавать суп. Все время обеда Императрица поддерживала разговор, обращаясь к Государю на английском языке, а ко мне по-французски. Государь же говорил со мною по-русски. Императрица милостиво объяснила мне, что с Государем она говорит по-английски для практики Его в этом языке, а со мной по-французски, так как сама еще стесняется говорить по-русски, а мне полезно вспомнить французский язык.
После завтрака перешли пить кофе в будуар Императрицы, где Она сейчас же легла на кушетку. Пришли Дети, окружили Августейшую Мать и начали общий разговор по-русски, так как Дети говорили исключительно на родном языке. Оказалось, что Императрица довольно свободно говорит по-русски, делая лишь изредка ошибки.
В третьем часу меня отпустили и я отправился принимать просителей, приносящих прошения на Высочайшее Имя, для чего вне стен Дворца была отведена отдельная комната в помещении Дворцовой комендатуры.
Дежурный флигель-адъютант обязан был ежедневно принимать и выслушивать всех посетителей, а затем, вернувшись в дежурную комнату, составить на особом бланке краткий конспект каждому прошению, приложить все занумерованные прошения, запечатать их в конверт и к 8 часам вечера передать камердинеру Государя, который клал этот пакет на письменный стол Государя.
Вернувшись с обеда, Его Величество первым делом читал прошения и делал условные пометки на полях конспекта для Походной канцелярии, куда немедленно, по прочтении прошений, эти поступали. Походная канцелярия должна была за ночь собрать все нужные справки и на другой день утром доложить.
Обед прошел в том же порядке и в той же комнате. После обеда снова перешли в будуар, куда с Детьми пришла Анна Александровна Вырубова, вышедшая замуж за лейтенанта Вырубова[325].
В 10 часов Их Величества отпустили меня, а Государь удалился в свой кабинет.
На другой день я был сменен новым флигель-адъютантом и уехал из Царского, не видав Их Величеств.
По должности старшего офицера мне приходилось усиленно работать по ремонту и приведению крейсера «Олег» в полный порядок. Рабочий день мой начинался с 6 часов утра, а кончался в 12 или 1 час ночи. Почти весь день я был на ногах в обходе корабля, во всех помещениях которого производились какие-либо работы по ремонту. Отдыхом было только время завтрака и обеда, во время которых тоже приходилось беседовать с офицерами, разрабатывая совместно с ними ход дальнейших работ или занятий с молодой судовой командой. Насколько легко было в армии сформировать какую-либо новую часть, в которую ядром вливали офицеров и солдат из других частей, настолько это было трудно во флоте, где нужно было иметь не только знающих людей, но нужно, чтобы люди эти изучили детально свой новый корабль и его механизмы. На практике же приходилось формировать судовую команду из большей частью неопытных людей или же молодых матросов. Та к было и с командой крейсера «Олег», где к весне, т. е. началу плавания, вместо 540 человек матросов и 28 офицеров на лицо было 420 и 20. Из 420 матросов новобранцев было около 200, а офицеры были собраны отовсюду и по большей части не из состава Гвардейского экипажа. К грусти моей пришлось на практике столкнуться с антагонизмом, существовавшим между офицерами Гвардейского экипажа и флота, хотя здесь он был малопонятен, так как офицеры Гвардейского экипажа никакими привилегиями относительно своих сослуживцев во флоте не пользовались и отличались лишь небольшим изменением в форме одежды.
Одной неосторожной фразой, сказанной кем-либо из офицеров: «у нас в экипаже» было достаточно для выступления с протестом части офицеров от флота, составлявших вместе с тем одну воинскую часть. Мне, как председателю кают-компании, приходилось постоянно успокаивать возникшие ссоры и пререкания.
Между тем весной вернулся из заграничного плавания Гвардейский отряд, на судах которого уходили ежегодно юноши, окончившие курс в Морском кадетском корпусе и произведенные в корабельные гардемарины.
Отряд состоял из лучших в то время боевых судов, оставшихся после неудачной Японской войны, броненосцев «Цесаревича» и «Славы» и крейсеров «Богатырь» и «Адмирал Макаров». Крейсер «Олег», однотипный с «Богатырем», был назначен пятым кораблем в состав отряда.
Все перечисленные корабли плавали уже по несколько лет в этом отряде, проводя каждую зиму за границей, и считались в образцовом порядке и с отличной организацией службы.
Крейсеру «Олег» предстояло вступить в состав уже тренированного отряда и понятно, что командование его невольно волновалось, не будучи уверенным в своем молодом неготовом составе.
В мае месяце к нам перебрались 23 корабельных гардемарина и мы вошли в новый отряд, в составе которого и должно было начаться совместное плавание в водах Финского залива для предварительной практики. Крейсеру «Олег» предстояло войти в док для осмотра подводной части и окраски ее, что не производилось уже около 3-х лет. Ввод в док совпал с уходом остального отряда в Либаву, где мы должны были к нему присоединиться немедленно по выходе из дока.
