Ты у нас спрашиваешь счет деньгам, что мы получили и сколько получили; вот он:
Октября 4-го 1834 года – 3000 асс.
декабря 19-го – 1000
апреля 1-го 1835 года – 1000
апреля 5-го – 500
апреля 26-го – 750
июня 17-го – 500
июля 23-го – 900
августа 11-го – 850
Итого 8500
У нас был Сережа; он провел почти две недели с нами и уехал вчера. Он теперь вернется к вам; ты наверное знаешь, что он переводится в полк, стоящий в окрестностях Москвы, ето вероятно для вас не новость. Я посылаю это письмо тебе в Ярополиц, полагая, что ты там к 26-му, так как иначе оно тебя не застало бы: Носов уверяет, что ты ему пишешь, что собираешься в поездку.
Что мне вам рассказать; мы скоро переезжаем в город. Ездили мы несколько раз верьхом. Между прочим у нас была очень веселая верховая прогулка большой компанией. Мы были на Лахте1, которая находится на берегу моря, в нескольких верстах отсюда. Дам нас было только трое и еще Соловая2, урожденная Гагарина, одна из тех, кого ты обожаешь, мне кажется, и двенадцать кавалеров, большею частью кавалергарды. Там у нас был большой обед; были все музыканты полка, так что вечером танцевали, и было весьма весело.
Прощайте любезный братец, пора и за дело сесть; урок учить на фортепианах. В субботу нам обещают еще один бал на водах; мы уже там были на трех очаровательных балах, и я думаю это будет закрытие сезона, поскольку двор уже уехал; они[28] там были один раз и поэтому все туда ходили в надежде их увидеть. Итак, прощай дорогой Дмитрий, ради Бога прими во внимание нашу просьбу и действуй соответственно.
С твоим делом Лонгинова ничего нельзя поделать; Тетушка говорит, что несмотря на всё старание она ничего не может сделать, и не только она, но и Плетнев и Соболевский3 также уверяют, что Лонгинов сам тут не имеет значения, что дела идут своим чередом и тут никто помочь не может. А тем более мы, бедные, рады, бы уж верно постараться, но если нельзя, что ж делать.
(Октябрь 1835 г. Петербург)1
(Начала письма нет)
…Так грустно иногда приходится, что мочи нет; не знаю, куда бы бежала с горя. Только не на Завод. Кстати, что это у тебя за причуды, что ты хочешь нас туда вернуть? Не с ума ли сошел, любезный братец; надо будет справиться о твоем здоровье, потому что и о семье надо подумать: не просить ли опекуна? Напиши мне поскорее ответ, я хочу знать в порядке ли твоя голова; то письмо довольно запутано, придется мне потребовать сведений от Вани.
Жалко, а мальчик был не глуп, видный собою, статный. Ужасный век!
А знаешь ли, я не удивлюсь, если однажды потеряю рассудок. Ты себе не представляешь как я переменилась, раздражительна, характер непереносимый, мне совестно окружающих людей. Бывают дни, когда я могу не произносить ни слова и тогда я счастлива; надо чтобы никто меня не трогал, не разговаривал со мною, не смотрел на меня, и я довольна. Полно говорить вздор!
Таша также просит тебе передать, что ты глуп; все вас здесь ругают за чем было просить, чтобы дело судили в Москве2, тогда как сейчас бог знает как все будет. А теперь, чтобы позолотить пилюлю она тебя целует и тысячу раз благодарит за шаль, она прелесть как хороша.
Что касается денег за бумагу, то Пушкин просит передать, что он их еще не получил и что даже когда они у него будут, он ничего не может тебе уплатить вперед в настоящее время.
Прощай, любезный братец, целую от души. Пожалуйста, письмо к Носову, и потом, заботься о своем здоровье, носи теплые сапоги и шинель на вате, потому что это похоже на начало белой горячки, так ты ужасно бредишь в том письме.
Ваню целую, пришлю ему на днях славный вальс Шопена.
(Конец октября – начало ноября 1835 г. Петербург)1
После того отчаянного письма, что я тебе написала два дня тому назад, дорогой Дмитрий, спешу тебе сообщить, что на следующий день мы получили деньги, что ты нам послал. Большое спасибо, мы теперь спокойны до первого декабря. Скажи-ка мне, что делает Сережа. Почему он ничего не отвечает мне насчет этого бешеного Семенова2, который поминутно набрасывается на меня. Он снова приходил сегодня и требует от меня определенного ответа. Что я должна ему сказать? ради бога поскорее напишите мне об этом.
Я не буду ничего говорить о процессе3, потому что сестры собираются тебе написать завтра, они бабы путные и следственно порядком все опишут.
Я только ограничусь тем, что напишу тебе немножко о себе, а это не должно быть тебе совсем безразлично. Впрочем, то, что я тебе расскажу не очень интересно. Я расту и хорошею с каждым днем. Хочешь иметь мой портрет? Тогда пришли мне 200 рублей, и ты будешь иметь прекрасный образец, как с точки зрения живописи, так и грации и красоты (это скромно, не правда ли?).
Мы очень приятно проводим время, то у Карамзиных, то у Вяземских, дня не проходит чтобы мы туда не ходили. И общество действительно очаровательное; одна беда: множество мужчин, но все юноши, нет подходящей партии, а выходит, что из пустого в порожнее переливаем, больше ничего. Нет ли у тебя намерения мимоходом нанести нам небольшой визит этой зимой, это было бы очень мило с твоей стороны. Что поделывает Ваня, собирается ли он скоро приехать? Где Сережа? Все молодцы нас забыли. Пришли же мне, я тебя умоляю, ответ насчет Семенова. Что делает Август, жив или нет?
Прощай, дорогой друг, нежно целую тебя, а также Ваню, если он у тебя. Жду от него письма. Скажите ему, что если он очень умен, то у меня есть для него славная штучка: новая опера «Норма» Беллини4, хочет ли он чтоб я ему прислала или сам он за ней приедет. Чудо как хороша.
(1 декабря 1835 г. Петербург)1
Я начну свое письмо, дражайший и почтенный братец Дмитрий с того, что ты непроходимо глуп. Разве же я тебе не говорила какова сумма долга этому сумасшедшему Семенову? Теперь я уже не помню, а так как я его больше не видела с тех пор, то и не могу его спросить. Потрудись посмотреть несколько предыдущих писем, ты там найдешь все что нужно. К тому же это было бы неплохо, письма очень поучительные и интересные, и это заставит тебя провести несколько очень приятных минут. Насколько я помню, там часто идет речь о некоем господине Носове, благовоспитанном молодом человеке редких достоинств, красивом и любезном, в общем о щеголе с Васильевского острова. Не знаю, знаешь ли ты его, но я тебе очень бы посоветовала, когда ты здесь будешь посещать его как можно чаще. У меня даже была просьба к тебе в отношении этого интересного молодого человека. Я хотела тебя просить дать мне к нему рекомендательное письмо. Вот уже 1 декабря, и я была бы непротив возобновить знакомство, потому что, по правде говоря, у нас с ним были некие интимные отношения, которые я не хотела бы порывать окончательно. Итак, ради бога дорогой братец, постарайся, так как иначе мы снова начнем жаловаться на нищету.
