Англия праздновала избавление от угрозы испанского нашествия. Елизавета была горда и собой, и своими подданными.
Из хроники событий: "Англия избавилась от угрозы разорения и поругания. По сему славному случаю в четырнадцатый день октября месяца королева Елизавета устроила в Лондоне торжество. По примеру римлян она проехала в триумфальной колеснице от своего дворца до главной церкви города, собора Святого Павла, куда поместили флаги, знамена и вымпелы, взятые у побежденных испанцев. Она ехала под крики ликующей толпы горожан, выстроившихся по обе стороны улицы со штандартами своих господ. Высшие офицеры короны сопровождали Ее Величество, а следом шли придворные и прочие знатные вельможи. В соборе королева публично воздала хвалу господу и повелела, чтобы в знак победы по всему королевству был объявлен пост в девятнадцатый день того же месяца".
За торжествами как-то всеми забылось, в каком положении находятся непосредственные герои нескончаемых празднеств. Как оказалось, им было не до триумфальных колесниц.
Из письма лорда-адмирала Говарда: "Большинство экипажей страдает от хворей и недугов, по нескольку человек умирает каждые сутки… Люди, пришедшие на корабль, заболевают на второй день и умирают на третий… Некому выбирать якоря".
Людей косили тиф и цинга, фурункулез и чесотка, вши и дизентерия… Но королеве уже не было дела до завшивленных и цинготных матросов. Дело они свое сделали, теперь же, по ее мнению, должны были сами заботиться о себе.
А потому реакция Елизаветы на стенания лорда-адмирала была молниеносной: "Приказываю уволить всех, отказаться от зафрахтованных судов и в кратчайший срок представить расходные книги со всеми ведомостями и расписками". Увы, но королеву куда больше интересовали бухгалтерские отчеты, чем судьбы тех, кто добыл мир Англии в тяжелейших боях.
К чести английского адмиралитета, он дружно встал на защиту прав своих подчиненных. К примеру, когда лорд-казначей цинично заявил: "В интересах королевства вполне можно сэкономить на жалованье убитых в бою или находящихся в лазарете и из этих денег платить оставшимся!", хорошо известный нам Джон Хокинс твердо ответил: "По всем законам и по справедливости жалованье погибших принадлежит их вдовам и детям!"
Армада еще только миновала Оркнейские острова, как уже вовсю началась демобилизация флота. Матросы не могли вернуться домой без жалованья, а у королевы не было денег расплатиться с ними… Спустя какую-то неделю английские города заполнили оборванные, исхудавшие матросы, просившие милостыню.
— Мое сердце разрывается от печали при виде того, как бедствуют люди, столь храбро послужившие отечеству! Клянусь Иисусом, я отплачу своим морякам или же исчезну из этого мира! — говорил лорд-адмирал, но реально помочь мог мало в чем.
К чести Говарда, он раздал матросам из адмиралтейской казны все до последнего фартинга и даже заложил собственную серебряную посуду из собственного дома. Когда же и этого оказалось мало, то лорд-адмирал продал свое родовое имение.
То, что Дрейк печалился относительно участи своих матросов, у автора не вызывает сомнения. Человек он, как мы знаем, был не злой и даже сострадательный. Однако нигде в исторических источниках не указывается, что он поступил так, как его соратник и начальник Говард, или хотя бы пожертвовал в пользу страждущих и покалеченных хоть толику из своих несметных богатств. Как говорится, воевали вместе, а золото считать будем уже порознь.
В целом разгром испанской Армады еще больше поднял авторитет Дрейка. Особенно отмечали современники его роль в битве при Гравелине. Известны слова римского папы Сикста Пятого, который, обращаясь к своему окружению, сказал:
— Слышали, как Дрейк со своим флотом навязал бой Армаде? С каким мужеством! Думаете, он выказал хоть какой-то страх? Дрейк — великий моряк!
Глава пятнадцатая
ПОРТУГАЛЬСКАЯ АВАНТЮРА
Переведя дух после разгрома Армады, Дрейк снова начинает донимать королеву, на этот раз уже "континентальным проектом". В помощники себе он взял опытного армейского военачальника — ветерана войны в Нидерландах сэра Джона Норреса.
Уже в середине сентября 1588 года компаньоны передали королеве свой план захвата Лиссабона.
Разумеется, первым встал вопрос: а кто будет финансировать столь дорогостоящее и рискованное мероприятие?
На это у Дрейка был готовый ответ: захват Лиссабона должен финансировать "консорциум", куда вошли бы королевские министры, купцы Сити, сам Дрейк и сама королева.
Состоялась аудиенция. Дрейк, как всегда, был настойчив и красноречив, Елизавета — недоверчива и осторожна. При этом оба прекрасно понимали друг друга.
— Сэр Фрэнсис, я ознакомилась с вашим прожектом. На бумаге все красиво, но одно дело — нападать на суда в море и даже на гавани, но совсем иное — пытаться захватить европейскую столицу с ее крепостями и армией! — начала разговор королева.
— Ваше Величество, не все так страшно, ведь испанский флот разгромлен, а португальская эскадра просто исчезла. Внезапность и храбрость англичан решат все дело в несколько дней. Что касается испанской армии, то герцог Парма сейчас, как вы знаете, занят Францией, где победы Генриха Наваррского и убийство герцога Гиза осложнили положение местных католиков. Плоды же Лиссабонской победы будут для вас поистине неисчислимы! Посудите сами! Вы наконец-то сможете возвести на португальский престол нашего ставленника дона Антонио, мы откроем нашим купцам дорогу в азиатские колонии Португалии, и Англия озолотится. К тому же, базируясь на Лиссабон, наш флот сможет контролировать Атлантику и без труда перехватывать "золотой флот" испанцев, перевозящий сокровища Вест-Индии в Севилью.
— Все это так, — кивала головой Елизавета, — но ведь король Филипп ни за что не смирится с потерей Лиссабона и все равно попытается выбить нас оттуда.
Но Дрейк хорошо знал, как надо говорить со своей королевой:
— Ваше Величество, как раз на сей счет вам не стоит беспокоиться, вместе с храбрым сэром Норресом мы всегда сумеем защитить Лиссабон от всех испанских посягательств. А потому в конце концов королю Филиппу придется искать мира с Англией. Решайтесь, Ваше Величество, иначе Мадрид вскоре восстановит свой флот и будет поздно!
И Елизавета сдалась. Более того, она согласилась стать и главным спонсором затеваемого предприятия.
От себя королева передала Дрейку шесть судов и две пинасы, все необходимое снаряжение и вооружение, трехмесячный запас продовольствия и 20 тысяч фунтов стерлингов. Купечество Сити ответило предприятию 10 тысячами фунтов. Сам Дрейк с остальными компаньонами раскошелился еще на 5 тысяч фунтов.
