– Я могу тоже попробовать? – вдруг спросил он у нее.
– Конечно, дорогой, – последовал веселый ответ.
Тогда ее брат приблизился, улыбаясь, и в свою очередь ухватил крошечный столик за ножку сильной мускулистой рукой. Но улыбка внезапно исчезла и уступила место выражению немого недоумения. Он отступил немного назад и очень тщательно осмотрел снова такой знакомый ему маленький шахматный столик. Затем он изо всех сил пнул его, но маленький столик даже не шелохнулся.
Внезапно навалившись на его поверхность своей мощной грудью, он схватил его руками, стараясь раскачать его. Древесина затрещала, но усилию не поддалась. Все три ее фута казались прикрученными к полу. Тогда Леонид Ган простился со всеми надеждами и, отказавшись от неблагодарного труда, отступил в сторону. Нахмурившись, он произнес только два слова: "Как странно!", – и перевел изумленный взгляд от столика на сестру…
Тем временем громкие восклицания привлекли внимание нескольких посетителей, и они валом повалили из гостиной туда… где были мы. Многие из них, молодые и старые, пробовали поднять упрямый маленький столик или хотя бы слегка передвинуть его. Они потерпели неудачу, так же как и мы.
Видя изумление брата и, возможно, желая окончательно разрушить его сомнения, госпожа Блаватская, повернувшись к нему, со своим обычным небрежным смехом сказала: "А теперь попробуй поднять столик еще раз!"
Леонид очень нерешительно приблизился к этому небольшому предмету, снова взялся за ножку и, рванув его вверх, едва не вывихнул себе руку ненужным усилием: на этот раз столик взлетел, как перышко!»
Когда гости разошлись, отец и брат попросили дать Елену «научные» или просто разумные объяснения тому, как у нее получаются те или иные «фокусы» или что она предпринимает для того, чтобы «феномен» получился.
Елена, откровенно делясь своими навыками и возможностями, ведь их все равно никто не мог повторить, – разъясняла технику «феномена»:
– Что касается угадывания мыслей, слов и букв, каждый раз, когда надо передать чью-то мысль посредством стуков… нужно в первую очередь поймать мысль запрашивающего. Сделав это, хорошенько запомнить ее, поскольку она часто пропадает, – подробно объясняла она. – Потом необходимо следить за буквами алфавита, когда те читаются или выбираются, подготовить поток энергии, который должен произвести стук на правильной букве, и затем заставить его выплеснуться в нужный момент, выбрав в качестве проводника стол или любой другой объект. Это намного труднее, чем автоматическое письмо.
Секрет феномена с привинченным к полу столиком Елена тоже попыталась объяснить, но родственники выразили большое сомнение ее словам, так как представить себе действующих лиц этого феномена было совершенно невозможно.
Елена объясняла его следующим образом:
– Усилием своей воли я направляю магнитные потоки так, чтобы давление на стол неимоверно возросло. Второй вариант: я делаю это с помощью тех шумных существ, с которыми постоянно нахожусь в контакте или моего «маленького горбуна», с которым вы должны быть уже давно знакомы. Оставаясь незримыми, мои «шаловливые чертики» могут удерживать столик, какая бы сила ни пыталась его поднять. У них игра такая, и они очень радуются, когда их баловство удается.
Словом детский сад, да и только! Только детки довольно странные.
О том, что лекарства бывают разные и не всегда укладываются в понятия классической медицины.
Неожиданно в жизнь «заколдованной» страны ворвалась болезнь. Она нарушила обычный ритм жизни обитателей усадьбы Ругодево, вызвав их немалое беспокойство. У Елены открылась старая рана в области сердца, полученная еще на Кавказе. Из раны сочилась кровь, больная испытывала невыносимые боли, часто вызывавшие бред, судороги, за которыми следовал транс, подобный смерти. В бреду Елена все время твердила: «Я же еще не сделала главного!.. Главного не сделала!.. Как же так!..»
Ее лихорадочное состояние длилось около трех дней, но после этого рана затянулась так же быстро, как и появилась, словно какая-то невидимая рука ее закрывала. От болезни не осталось и следа. Однако радоваться было рано. Не прошло и нескольких дней, как болезнь повторилась.
Тогда родственники решили обратиться не к местному врачу, а к настоящему специалисту. Они поехали в ближайший город за хирургом. Врач прибыл, но мало чем смог помочь, так как в результате пришлось помогать ему самому.
Когда врач начал осматривать рану у лежавшей без сознания пациентки, то внезапно увидел большую темную руку, протянутую между своей рукой и раной, которую он собирался перевязать. Глубокая рана находилась вблизи сердца, а рука передвигалась от горла до середины туловища. Кроме того, ото всюду стали слышаться бешеные стуки. Звуки неслись с середины потолка, с пола, от оконных рам и всей мебели – настоящая какофония звуков, наводящая ужас. Хирург растерялся, по всей видимости, сильно испугался и… упал в обморок. Очнулся он от нашатыря, поднесенного Верочкой к его носу. Придя в себя, хирург собрался с духом и попытался продолжить работу. Но когда он увидел свою пациентку, здоровую, веселую, с затянувшейся раной и очаровательной улыбкой на лице, он… опять упал в обморок.
Больше ему Елену не показывали, еще раз привели в чувство нашатырем, извинились, заплатили за визит и отправили домой.
«Дома и стены помогают» (поговорка).
Главное – знать, где твой истинный дом.
После благополучного выздоровления Елена выпросила у дедушки, который был на нее очень обижен, разрешение снова приехать в Тифлис. Она пообещала вести себя скромно и даже попытаться вновь сойтись со своим мужем. Сердце дедушки, несмотря на глубокую рану обиды, дрогнуло, и он разрешил ей приехать.
Как только закончилась распутица и дороги пришли в более-менее нормальное состояние, Елена вместе с сестрой Верочкой и ее домочадцами отправилась на Кавказ. Кроме бабушки с дедушкой, ей предстояла встреча и с семьей тетушки Витте, которая с нетерпением ждала ее в Тифлисе.
Ехали долго. В то время железную дорогу на Кавказ еще не построили, поэтому путь через Кавказский хребет, как и прежде, был длинным и неудобным. Наконец, после трех долгих недель дорожной тряски на тарантасе, Елена вместе с Верочкой, ее детьми и слугами не без мелких приключений добрались до Тифлиса.
Тифлис. Как здесь все было знакомо! Старый дедушкин замок-дом, сад, полный роз, высокий забор, вымощенная камнем тропинка, решетчатые ворота. Тарантас, устало поскрипывая, въехал во двор, шурша колесами по заросшему крапивой внутреннему дворику.
