У намеченной жертвы может быть три варианта поведения.
Первый вариант: он, сообразивши, чем дело пахнет, тихо покидает свою возлюбленную и место действия в одиночку. Здесь все может кончиться благополучно. С их стороны всего лишь улюлюканьем вслед, с ее – прекращением отношений, а с его – позором.
Второй вариант: уйти вдвоем – исключается.
Третий вариант: его или ее толкают, он не выдерживает и толкает сам или что-нибудь говорит, безразлично, что именно.
После этого ему предлагают вежливо: «Пойдем, потолкуем». Если идет – хорошо. Не идет – еще лучше. В конце концов его выволокут наружу и, не отходя слишком далеко от танцплощадки, начнут бить. Один-два хороших удара, и вот он уже лежит, скрючившись и закрывая руками голову. И тут наступает вожделенный миг. Греки с криком, визгом, гиканьем, крякая и стеная, отталкивают друг друга и бьют ногами. Каждый норовит попасть не куда-нибудь, а так, чтобы выбить зуб. А еще лучше глаз. Или оторвать ухо. Или заехать носком в живот. Или шарахнуть с налету по почкам, по ребрам, по печени. За что? А просто так! Для удовольствия. Чтобы превратить человека в кровавую отбивную. Чтобы сразу не помер, но долго не жил. Чтобы остаток своих дней доходил, харкая, писая и какая кровью.
Такие расправы над людьми греки чинили часто и без всякого риска. Изувечив очередную жертву, кидались врассыпную (В.В. запомнился при этом треск ломаемых сучьев) и короткое время спустя уже клубились в центре города, на одном из тех мест, что назывались на фене «плешкой».
А жертва, превращенная в кусок мяса, – уже не видно ни костюма, ни галстука, ни глаз, ни лица, – похожая на черепаху с сорванным панцирем и растоптанными лапами, ползла по асфальту, негромко воя и оставляя за собой многополосый кровавый след.
Греков боялись простые граждане, милиция, и В.В., надо признаться, тоже отпора им не давал. Его уже однажды ногами били, ему удалось лишь случайно остаться не инвалидом, но если бы он хоть однажды вмешался в греческие разборки, то сейчас вряд ли б сидел живой и слушал пламенную речь Зиновия Мыркина.
Друг В.В. Толик Лебедь посещал танцы до поры до времени безнаказанно, но однажды он купил с получки новый костюм шоколадного цвета и галстук розовый и решил, глупый человек, во всем этом щегольнуть.
На другой день В.В. сидел у Толика в его дежурке электрика, и Толик, поддерживая отвисшую губу, рассказывал, как его выволакивали, как били и топ тали и как ему удалось от них вырваться, до конца недобитым. В это время зашел в дежурку Коля, электросварщик. Высокий, белокурый молодой человек, с лицом слегка перекошенным от мучительных гримас, которыми постоянно вынуждены пользоваться глухонемые. Увидев Толика, Коля удивился и спросил знаками, что случилось. Толик знаками объяснил, что его побили. Кто, где и как? Выяснив подробности, Коля поинтересовался, что это за Грек и где можно его увидеть.
Толик сказал (показал), что увидеть Грека наверняка можно по воскресеньям в начале вечера в окрестностях трамвайной остановки «Шестой поселок», а потом – около танцплощадки.
Коля сказал: «Я (постучал себя ладонью в грудь) и мой друг (показал один палец) в воскресенье (семь пальцев) в шесть часов вечера (показал на часы и растопырил шесть пальцев) будем на трамвайной остановке (изобразил рельсы, трамвай, стоящих людей). Ты (ткнул пальцем Толика), я (ткнул себя), мой друг (один палец) встречаем этого, который (событие изображается маханием кулаков), и поговорим (будущий разговор описан с помощью высунутого языка и одного кулака)». Толик пробовал предупредить. Вас, мол, двое, а их целая шайка. Шайка не простая, а страшная, которую боится даже милиция (похлопал себя по плечу, показывая погоны). Коля показал: не беспокойся.
Этим договором В.В. был крайне заинтригован. Он, конечно, слышал, что глухонемые дерутся ужасно. Они криков избиваемых не слышат и поэтому бьют до первой крови. Такая была легенда. Правда, В.В. уже видел, что не глухие и не немые, слыша крики и видя кровь, на этом не останавливаются. Но жизнь это одно, а легенда – другое, и правило глухонемых бить до крови возбуждает страх перед ними, близкий к мистическому.
Но какими бы особенностями глухонемые ни обладали, представить себе, что двое из них справятся с шайкой Грека, В.В. не мог и очень хотел посмотреть, как это будет выглядеть в жизни.
Они с Толиком пришли к остановке чуть раньше времени и сидели на лавочке. Вскоре после шести подкатил трамвай, из него вывалились Коля и его друг, оба высокие, поджарые, белокурые, в одинаковых белых рубашках с короткими рукавами.
Поздоровались. Второй глухонемой изобразил ногой на асфальте: C-A-III-A – Саша.
Глухонемые знаками спрашивают Толика: где Грек? Толик показывает: сейчас узнаем. Узнать не трудно. Надо увидеть кого-нибудь пошпанистей и спросить. Остановили одного:
– Не знаешь, где Грек?
– А хрен его знает. Только что был здесь. Эй, Витек, не знаешь, где Грек?
– Да только что поехал на стадион. Там футбол сейчас.
На следующем трамвае поехали к стадиону. Футбольный матч в самом разгаре – середина первого тайма.
Купили билеты, вошли и на северной трибуне сразу увидели Грека. Он сидел как глава какого-нибудь азиатского государства или мафии. Места перед ним, сзади и сбоку заняты его телохранителями, то есть кодлой. Человек тридцать – сорок, не меньше. Интересно, что могут два, пусть даже очень здоровых и храбрых глухонемых сделать с таким количеством бандитов?
Глухонемые заняли места в нескольких рядах позади Грека и стали смотреть футбол. В.В. подумал, что они, увидев всю грековскую кодлу, одумались и решили ограничиться просмотром матча.
Наконец первый тайм окончился, перерыв. Грек остается на месте и шайка с ним. Коля пробирается к Греку сзади, трогает за плечо. Грек удивленно оборачивается. Коля показывает ему сначала ладонью снизу вверх: вставай, а потом большим пальцем: выйдем за ворота. Грек, как ни странно, послушно встает и идет. Вся шайка поднимается и – за ним. Лица настороженные, кулаки сжаты, кто-то лезет в карман, но отдельные члены шайки постепенно отстают и отдаляются. Может быть, отправились за подкреплением.
Двинулись к выходу. Грек, рядом с ним Коля, к Коле приклеился Саша. Толик движется сбоку, а В.В. совсем на отшибе. Толик явно трусит, и В.В. тоже не по себе. Он вроде как бы и ни при чем, но греки приметливы и злопамятны.
Они идут, и Грек по мере продвижения вперед льстиво изгибается и улыбается глухонемым такой заискивающей улыбкой, какие впоследствии В.В. видел на лицах членов Политбюро ЦК КПСС, обращенных к их Генеральному главарю.
Вышли за ворота, и вдруг Коля левой рукой хватает Грека за грудки, поворачивает ловким рывком, толкает спиной вперед, прижимает к прутьям металлической ограды, коленом упирается в самое уязвимое место – и кулак правой руки приблизил к вздернутому носику Грека. Тот становится белым как снег, и видно: не способен не только драться, но даже рот раскрыть не может – оцепенел. И члены шайки тоже, как под гипнозом. Рассыпались полукругом, замерли, и совершенно очевидно, что, если предводителя на их глазах будут убивать, они в лучшем случае сбегут, а в худшем – так и будут стоять, окоченевши.
