отвергнутой обществом безо всяких на то оснований. Рожденный в 1872 году итальянской матерью-одиночкой, ребенок был оставлен ею в приюте для найденышей, а затем отдан на воспитание в приемную семью. Как ему там жилось, можно судить по тому факту, что мальчик уже в девять лет начал работать подручным разнорабочего на строительстве железной дороги из Пармы в Специю. Зарабатывать на жизнь тяжелым трудом ему пришлось вплоть до призыва в армию.
Луиджи кое-как выучился читать и писать, в поисках работы забредал то в Австрию, то в Швейцарию. В армии он проявил себя дисциплинированным солдатом, храбро сражался во время Абиссинской кампании, получил медаль и был произведен в ефрейторы. Но после окончания службы Луккени вновь очутился на улице без гроша в кармане и постоянной работы. Вновь начались странствия, в течение которых молодой человек попал под влияние идей анархизма, пристрастился к чтению журнала «Агитатор». «Собственность есть кража!» — этот лозунг четко запечатлелся в его мозгу, и он решил внести свой вклад в дело освобождения общества от оков аристократии и капиталистической буржуазии. Луккени замыслил убить какую-нибудь особу, пользовавшуюся большой известностью, чтобы об этом заговорили газеты. Сначала он выбрал целью французского принца Анри Орлеанского, но тот быстро покинул Швейцарию. Тогда Луккени стал следить по газетам за передвижениями императрицы Австро-Венгрии.
Тщательно проведенное следствие не выявило ни наличия сообщников убийцы, ни направления его действий какой-нибудь анархистской организацией. Луккени судили и приговорили к пожизненному заключению. После оглашения приговора подсудимый вскочил на ноги и закричал:
— Да здравствует анархия! Смерть аристократам! — убийца неоднократно подчеркивал на допросах, что не раскаивается в содеянном. В октябре 1910 года он повесился в своей камере на кожаном ремне.
Получив известие о смерти супруги, Франц-Иосиф зарыдал и с отчаянием воскликнул:
— За что Бог карает меня?
Убийство императрицы потрясло Европу. За ее гробом на торжественных похоронах следовали восемьдесят два суверена и высших государственных деятеля. Тело Елизаветы покоилось в тройном гробу из двух оболочек из свинца и наружной из бронзы. На него нанесли надпись «Елизавета, императрица Австрии». Немедленно запротестовали восхищавшиеся ею венгры, и были добавлены слова «и королева Венгрии». Катафалк остановился перед церковью капуцинов, и гофмейстер князь Грюненталь постучал в запертую дверь. Изнутри откликнулся монах:
— Кто там?
— Ее императорское и королевское величество императрица Австрии и Венгрии Елизавета, — провозгласил сановник.
— Мы ее не знаем, — раздался ответ. Князь Грюненталь постучал снова.
— Кто там?
— Императрица Елизавета.
— Мы ее не знаем, — прозвучало из-за двери.
После третьего стука и очередного возгласа «Кто там?», князь смиренно промолвил:
— Ваша сестра Елизавета, бедная грешница.
Дверь распахнулась. Так, рядовой грешницей, подобной несчетному числу неприметных смертных, отправилась в вечный покой самая красивая и загадочная из коронованных особ не только Австрии, но, пожалуй, и Европы.
Как утверждала последняя императрица Австро-Венгрии Цита, Франц-Иосиф до самой смерти имел обыкновение повторять в интимном кругу:
— Никто никогда не узнает, как я ее любил…
На самом деле доказательствами тому являются сохранившиеся переполненные любовью письма императора жене. Есть и еще одно, очень наглядное свидетельство. В 1865 году Франц-Иосиф заказал художнику Францу-Ксаверу Винтерхальтеру, этому «королю живописцев и живописцу королей», набившему руку на портретах коронованных особ, два холста с изображением Сисси. Один — парадный, в бальном платье, а второй — глубоко интимный, в неглиже, как ни до этого, ни после ни одна кисть не запечатлевала жену монарха. Художник в этом случае справился со своей задачей на все сто процентов: он не просто изобразил красивую и желанную женщину, но увидел ее глазами страстно влюбленного мужа. Ознакомившись с вышеприведенными свидетельствами сердечной привязанности Франца-Иосифа, мы можем понять личную трагедию императора. Он надеялся обрести в лице этой красавицы любящую супругу и заботливую мать своих детей, а получил лесную фею с берегов озера Штарнберг, чьи хрупкие крылышки оказались не в состоянии обеспечить привычное беззаботное порхание в гнетущей атмосфере императорского дворца Хофбург.
В 1907 году Франц-Иосиф лично открыл беломраморный памятник своей супруге в Народном саду. Венгры также не забыли свою королеву, поэтому в Будапеште существуют район города, площадь и мост через Дунай, носящие имя Эржебет.
Несчастье быть «вечно вторым», или Трагическая судьба эрцгерцога Максимилиана
После сообщения о смерти супруги император впал в отчаяние и заявил:
— На этом свете я не был обделен ни одним несчастьем.
Яркой иллюстрацией тому послужила судьба его брата Фердинанда-Максимилиана (1832–1867). Здесь уже рассказывалось, как эрцгерцогиня Софи сделала своего сына-первенца императором и крепко держала под неусыпной опекой, но не выпускала из поля зрения и остальных отпрысков. На самом деле, ее любимцем был второй по старшинству Максимилиан. Он вырос в неглупого и способного юношу, хорошо образованного, владевшего шестью языками (включая венгерский, польский и чешский), постоянно пополнявшего запас своих знаний, но, по воле судьбы, ему было суждено занимать при брате-императоре положение «вечно второго». Это оказало роковое влияние на формирование его жизненного пути.
Поначалу Максимилиан порывался обосноваться подле брата в роли его помощника и даже покушался на вмешательство в государственные дела. Но Франц-Иосиф упорно отвергал эти попытки, что лишний раз заставляло эрцгерцога осознавать свою ненужность. Он с горечью отмечал это в своих дневниковых записях:
«Моя откровенность, мой бесцеремонный, открытый нрав смущают его; мои либеральные взгляды шокируют его; он боится моей свободной манеры выражаться, мой горячий темперамент пугает его».
Подобное отношение уязвляло Максимилиана, исповедовавшего либеральные взгляды и весьма популярного у венских обывателей. Он был довольно безалаберен в ведении финансовых дел, в отличие от императора, строго учитывавшего свои расходы. Младший брат рано набрал кучу долгов, поскольку затеял собирать коллекции картин и иных предметов искусства. Разочаровавшись в придворной жизни, эрцгерцог пустился странствовать, в частности, посетил Париж, где весьма понравился Наполеону III и его супруге, императрице Евгении. Кто мог предполагать, что впоследствии эта симпатия выйдет ему боком?
Слишком популярного брата необходимо было каким-то образом нейтрализовать, а потому Франц-Иосиф пожаловал ему звание контр-адмирала и назначил (в 22 года!) главнокомандующим военно-морским флотом, поручив провести в нем назревшие реформы. Насколько успешно молодой предводитель справился с этой задачей, умалчивается, но тут его настигла чистая, искренняя любовь. Более привлекательный внешне, нежели его брат, Максимилиан имел большой успех как у светских дам, так и у полусветских, в результате чего подцепил венерическое заболевание. Неожиданно во время своих морских странствий он
