принята в пользу храмов. Апомойра, взимавшаяся государством, полностью передавалась храмам для отправления религиозного культа. Она действительно использовалась для «жертв и возлияний». Выгода государства состояла только в том, что таким образом, как и любой другой царской милостью, могло привлечь жрецов на сторону правящего режима, тем более что богиня, на поклонение которой шел этот конкретный доход, была покойной царицей правящего дома. Вилькен колебался во мнении. Когда он писал 158-ю страницу своей книги Ostraka (т. I, 1899), он соглашался с Магаффи; дойдя до 625-й страницы, он, «повторно рассмотрев» вопрос, был вынужден переменить мнение и с тех пор более-менее разделял взгляды Отто. В своем Grundzüge (1912) он снова высказывает мнение, что мера 264 года до н. э. стала «тяжелым ударом» для египетских жрецов; так как апомойра, которая до сих пор посвящалась египетским богам, теперь направлялась государству.
Насколько мне известно, не найдено никаких свидетельств того, что апомойра использовалась государством на какие-либо мирские цели, а так как несомненно, что Птолемеи действительно жаловали большие суммы на туземную религию, кажется, нет причин полагать, что апомойра не полностью отдавалась на отправление культа Арсинои в египетских храмах. Если так, то едва ли можно говорить, что храмы пострадали от меры 264 года до н. э. С другой стороны, она действительно означала усиление государственного контроля над египетской религией и новую попытку использовать ее в интересах династии. Мне кажется неверным называть ее актом «грабежа», хотя, пожалуй, ее можно назвать актом порабощения. Такое мнение, по-моему, согласуется с тем, что мы знаем о политике царей из династии Птолемеев. Они стремились не разорить египетские храмы, а твердо держать египетских жрецов в своей руке — не уменьшить их доходы, но превратить эти доходы в благодеяние, которое оказывают им цари. Они охотно тратили на местную религию, но только ради того, чтобы использовать ее как инструмент подчинения египетских умов царской власти.
В том же году, когда был провозглашен новый закон об апомойре (264 до н. э.), согласно Пифомской стеле, Птолемей передал в дар египетским храмам 750 тысяч дебенов (3125 серебряных талантов). Кажется, стела содержит указания на то, что до тех пор царь делал храмам ежегодные подарки в размере 150 тысяч дебенов.
Особые дары, которые цари делали храмам, не считая денежных, имели две формы: во-первых, передачи земли в пользование и, во-вторых, возведения и украшения зданий. Что касается первого, у нас есть множество иероглифических надписей, в которых говорится о сделанных Птолемеем прибавлениях к «священной земле», относящейся к тому или иному храму. Одна из них — каирская стела, на ней Птолемей изображен в виде сатрапа, который своими благодеяниями умилостивляет богов и жрецов Пе и Тепа. Он возвращает им землю, пожалованную им туземным царем Хабабашем в V веке до н. э. и отнятую «врагом Ксерксом». Общая память о вражде с персами по-прежнему связывала египтян и греков. Египетские жрецы любили рассказывать своим македонским правителям о дарах, которые делали им древнеегипетские фараоны, как бы намекая, что это хороший пример для подражания. Если нужного прецедента не было, то жрецы, как считается, могли его сфальсифицировать [374]. Однако Зете полагает, что упомянутая надпись на самом деле является копией древнего текста. Против гипотезы о подделке свидетельствует то соображение, что она была бы совершенно бесполезной, ведь ни царь, ни его греческие министры не умели читать иероглифов и в любом случае были вынуждены принимать на веру то, как жрецы переводили им надписи на стенах. Если подделка и имела место, то она могла предназначаться только для обмана египтян, находившихся на службе у царя и получивших образование у жрецов, но могла ли она обмануть этих людей?
Еще одно важное свидетельство о земле, которую Птолемеи жаловали храмам, — надпись в храме Хора в Аполлонополе (Эдфу). В конце правления Эвергета II храм владел землей в четырех разных номах, всего до 141/4 квадратной мили; и 5 1/2 квадратной мили он получил в дар от Птолемея Сотера II и Птолемея Александра I.
О том, сколько сделали Птолемеи для строительства, расширения и украшения египетских храмов, мы никогда не узнаем, потому что храмы Нижнего Египта с вырезанными в них надписями погибли. Но по тем надписям, которые еще остаются в храмах Верхнего Египта, мы можем проследить благодеяния того или иного царя этой династии. Птолемей II, великий строитель греческих храмов, видимо, мало что делал по сравнению с царями позднего периода для восстановления и строительства египетских храмов. На его счет можно отнести наос храма Исиды на острове Филэ, храм Исиды в Нижнем Египте из асуанского гранита и египетский храм в Навкратисе. О том, что в этой области совершили его преемники, будет говориться позже в связи с каждым из них. Храмы, возведенные Птолемеями в Египте, по внешнему виду неотличимы от сооружений фараоновских времен. Несомненно, что их проектированием и строительством занимались жрецы и туземные архитекторы, а роль царя-чужака ограничивалась только подписанием приказа на греческом языке из его александрийского или мемфисского дворца, где он поручал жрецам выполнить конкретную работу и обещал взять расходы на себя [375]. Двор довольствовался сообщениями своих агентов о том, что жрецы достаточно проявили преданность и благодарность в иероглифических надписях. Время от времени надписи на греческом языке с посвящением царю или царице встречаются даже на храмах в египетском стиле.
И наконец, был еще один способ облагодетельствовать храмы, который ценился очень высоко, — даруемая им привилегия асилии, «убежища». Не все храмы обладали привилегией предоставлять убежище и спасение от ареста тому, кто совершил какое-либо преступление против государства, или беглым рабам. Никакой правитель, заботящийся об общественном порядке, не захочет иметь множество таких убежищ в своих владениях. Привилегия жаловалась храмам особым распоряжением царя, и, возможно, в первые годы династии ею владели самые крупные и важные храмы Египта. Когда она была предоставлена храму в Атрибисе в 95 году до н. э., было указано, что такой же привилегией уже владеют «храм в Мемфисе и храм в Бусирисе и многие другие храмы» [376]. В мемфисском Серапеуме лишь часть храмовой территории обладала правом предоставлять убежище. Примечательно, что подле крупных храмов, как правило, устраивали полицейский участок. В последние годы правления династии, когда внутренний хаос ослабил центральную власть, двор считал необходимым делать все новые и новые уступки требованиям египетских жрецов, и даже сравнительно небольшие сельские храмы получали право предоставлять убежище. Мы все еще можем прочитать вырезанную на камне копию письма, по-гречески написанного на папирусе жрецами файюмской деревни Теадельфии царице Беренике, правившей страной во время бегства ее отца Авлета, в котором
