Нами приняты все меры для установления в цитадели порядка по всей территории, у входа в нее и в различных помещениях выставлены посты для Охраны имущества и наблюдения за порядком".
Так наши воины, проявив великодушие победителей и подлинный гуманизм, сохранили жизнь и имущество гитлеровским воякам шпандауского гарнизона, а также сотням людей, проживающих в непосредственной близости от осажденной крепости.
Однако здесь еще рано ставить точку. Скорее - многоточие... Эта история для меня имеет несколько продолжений, связанных с судьбами ее героев. Одно из них по времени непосредственно примыкает к событиям мая сорок пятого года, поэтому с него я и начну.
На следующий день после капитуляции гарнизона Шпандау, а именно 1 мая, большая группа нацистов, решившаяся прорвать внутреннее кольцо окружения Берлина, сосредоточилась на узком участке фронта юго-восточнее Шпандау.
Здесь им удалось пробить брешь в кольце, а затем отряды противника с бронетранспортерами и танками начали продвигаться в двух направлениях: Шпандау - Фалькенхаген и Шпандау - Зеебург - Дебериц. Казалось, что определился и тактический замысел прорвавшейся группировки - добраться до Эльбы и там по возможности укрыться за спинами американских войск, которые уже выходили на рубеж этой реки.
Всего этого еще не знал комдив Соловьев, когда утром первого мая его вызвал к себе в город Бранденбург командир корпуса. Соловьев приехал в штаб корпуса на "газике"^ торопясь к назначенному часу. В доме, который занимал комкор, Соловьёв застал начальство уже... за праздничным столом.
Он доложил, что прибыл, а комкор указал ему на стол и сказал:
- Садись, бери стакан, выпьем за Первое мая и нашу победу.
- В честь праздника выпить не грех. Но не сейчас. Я там оставил дивизию. - Соловьев махнул рукой на запад.
На сердце его почему-то было неспокойно. Сейчас ему не хотелось усаживаться за стол с водкой и закуской, ибо с утра пить вообще не любил, к тому же это "сидение" могло и затянуться.
- Твоя дивизия не сирота, есть кому и без тебя скомандовать. Садись, комдив, - повторил командир корпуса.
Но Соловьев все же твердо отказался от завтрака, сославшись на срочные дела.
- Если нет указаний, то разрешите отбыть? - спросил Соловьев, все же недоумевая, зачем его вызвали в Бранденбург.
- Указание есть, - поднялся за столом начальник штаба, - твою дивизию переподчиняют нашему соседу, уходишь в другой корпус, и вызвали, чтобы попрощаться. Но если у нас не сидится, то поезжай, поезжай в свою единокровную...
- Да, поеду, - сказал Соловьев и, распрощавшись, сел в машину.
А когда он подъезжал к Шпандау, то еще издали услышал пулеметную трескотню, и первой его догадкой было предположение, что это ловят какую-нибудь банду нацистских головорезов, которые еще бродили в лесах, пытаясь взрывать мосты, нападать на наши обозы и госпитали. Но вскоре он понял, что это не облава, а бой где-то в районе Шпандау.
По счастью, он захватил с собой в машину рацию и радиста, с которым вообще редко расставался в дни наступления, и приказал ему связаться со штабом дивизии. Офицеры штаба тут же запросили у комдива огня и подкрепления, потому что немцы силами двух полков прорывались по шоссе прямо на запад.
- Все полки задействованы в наступлении, но я сейчас что-нибудь наскребу. Верну в Шпандау два батальона, а пока держите немцев. Там близко танковая бригада Шаргородского. Согласуйте действия, я еду к вам, - передал Соловьев по радио.
Он вытащил из планшета карту и по привычке промерил по ней расстояние пальцами, словно бы ощупывая своей рукой дороги, поселки, рощи и каналы, отделявшие его сейчас от места боя.
- Хорош бы я был, бросив дивизию. Как считаешь, Матвеев? Ох, хорош был бы, если бы остался выпивать в Бранденбурге! - сказал Соловьев, обращаясь к радисту, хотя и знал, что смущенный сержант Матвеев вряд ли что-либо ответит самокритично настроенному комдиву. - Вот тебе и первомайский праздник! Война, она до последней секунды война!
- Точно, товарищ полковник, - выдохнул сержант. - Тут в Германии уши все время держи топориком!
Наступление прорвавшейся группы оказалось неожиданным и для той части штаба, что оставалась в Шпандау. Завязался жестокий бой.
И вначале штабным офицерам Соловьева было трудно разобраться в обстановке. Это всегда сложно, когда бой идет в большом городе, а тут еще немцы наступали со стороны нашего тыла. Но вскоре положение стало проясняться.
Немцы направляли свой удар в сторону крепости. Неподалеку на шоссе их удерживали орудия артдивизиона. Но этого оказалось недостаточно. Выполняя приказ Соловьева, его офицеры попросили помощи у танкистов Шаргородского.
Танкам тяжело воевать на узких улицах, в каменных ущельях большого города, где они могут стать легкой добычей пушки, спрятанной в засаде, фаустника, огнеметчика, стреляющего из окон второго или третьего этажа.
Но уже выбираясь на шоссе, танкисты начинают чувствовать себя лучше. Тут вступает в свои права скорость, и сила давящих траков, и широкий обзор, и широкий сектор обстрела.
Танкисты Шаргородского и подоспевшие батальоны одного из полков дивизии Соловьева остановили, отбросили и рассеяли основную ударную силу прорвавшейся бронетанковой колонны нацистов! Лишь небольшие группки солдат продолжали просачиваться далее на запад.
Однако та настойчивость нацистов, с какой они стремились в сторону цитадели еще во время боя, весьма удивляла и Соловьева и Шаргородского. И лишь позже из показаний пленных они узнали о замысле нацистов - пробиться из Берлина в крепость, зайти за ее стены, соединиться с гарнизоном, пополнить свои запасы оружием, боеприпасами и горючим для танков.
Ведь немцы не знали, что крепость уже сдалась. А если бы капитуляция задержалась? Если бы наши офицеры не проявили столько мужества и терпения, добиваясь сдачи крепости без выстрела и пролитой крови? То тогда кровь бы пролилась наверняка. И победа в Шпандау была бы добыта дорогой ценой.
Можно себе представить удивление гитлеровцев, когда вместо "помощи" из-за стен Шпандауской крепости по прорвавшимся частям берлинского гарнизона ударили наши орудия!
Под их грохот и закончилась, на этот раз уже окончательно, примечательная история крепости Шпандау.
...И вот небольшое добавление к этой главе.
Отгремели последние залпы второй мировой войны. Командир 132-й дивизии Герой Советского Союза, теперь уже генерал Соловьев спустя некоторое время вернулся в Ленинград, в котором провел свою юность, работал на заводе, учился, ушел впервые в Красную Армию служить в пограничные войска.
От заставы до дивизии. И от дивизии до управления Ленинградской милиции, начальником которой стал Иван Владимирович, - вот кратко, по-военному, вехи его ратного пути.
