С законами буржуазного общества рухнет и его мораль. Эгоизм как господствующая особенность человека строя Цивилизации исчезнет. Индивидуальные интересы личности совпадут с интересами коллектива. Люди смогут находить свою выгоду в действиях, полезных всей массе, так как «малейшая попытка действовать во вред обществу поставит их в конфликт с массой, которая предаст их позору».
Они станут, по словам Фурье, филантропами «по страсти, ибо положение вещей, привязанность к 30–40 группам вовлекут их в работу ради интереса этой массы». Духа товарищества будет достаточно для того, чтобы исчезли отталкивающие пороки простонародья строя Цивилизации — грубость, нечистоплотность, низость.
Гармонийцы будут жить в безграничном человеколюбии, «народ, столь лживый и грубый, — по его словам, — станет воплощением правдивости и учтивости».
И НАЧИНАТЬ НУЖНО С ВОСПИТАНИЯ
История развития человечества достаточно ясно показала, как на смену одним производственным отношениям приходят другие, одни общественные формации сменяют другие. Общественные отношения влияют, в свою очередь, на человека. В труде он преобразует окружающий мир, но и среда, в свою очередь, влияет на него. Изменяется его поведение. Воспитание как процесс преобразует человека. Поэтому-то частью плана построения нового общества Фурье считает проблему воспитания человека.
«Естественное и целостное общество будет существовать только при таком состоянии вещей, когда индивид сможет полностью развивать свои способности».
Еще двадцать лет тому назад, в годы работы над «Теорией четырех движений», Фурье утверждал, что в обществе строя Гармонии будет обязательно согласовываться удовлетворение различных потребностей не только взрослых, но и детей. Уже в те годы он сделал первые заметки о «едином и сложноцелостном воспитании». Затем вопросы воспитания были поставлены в «Трактате об ассоциации».
Но гораздо более подробно свою систему воспитания гармонинцев Фурье изложил в «Новом мире».
В 20-е годы XIX века, когда Фурье создавал свою систему воспитания, народное образование Франции строилось по принципам, определенным Наполеоном: «Моей главной целью при учреждении учащей корпорации служит желание иметь средство управлять мнениями». Сосредоточением монополии народного просвещения в руках правительства осуществлялась одна-единственная цель: убить любое проявление свободной мысли, внушить дух послушания и привить народу «уважение к религии, привязанность к государю и правительству». Ни одна школа, ни одно учебное заведение — высшее, среднее, низшее, специальное, светское, духовное — не могло быть «образовано вне императорского университета и без разрешения его главы». Преподаватели назначались правительством, программы насаждались сверху не только в государственных, но и частных школах. Преподавание поручалось только корпорации университетских учителей, подготовка которых велась в полуказарменных условиях. Вступившим в корпорацию 17-летним юношам даже общие прогулки и пребывание в своих комнатах разрешалось только под наблюдением надзирателей.
Предписывалось все до последней мелочи: труд и отдых, предметы и методы преподавания, классные пособия и отрывки для переводов или учения наизусть, вплоть до утвержденных списков книг для каждой библиотеки и запрещения вносить хотя бы одно название (из 1500!) без разрешения свыше. Школа становилась преддверием казармы.
Преподаватели бонапартистской Франции походили на армейских капитанов-инструкторов, комнаты воспитанников — на кордегардии, перемены — на маневры, экзамены — на смотры. Начальное обучение было целиком в руках церкви, как и воспитание девушек, ибо женщины по причине «слабости разума должны быть верующими» и не должны рассуждать. Религиозное образование было обязательным, к тому же многие профессора и даже инспектор Парижской академии были священниками.
Проведенная в период Реставрации реформа школы ничего не изменила. Народная школа оставалась в руках сокристена (вроде русского псаломщика), который в свободное время обучал детей чтению, начиная с латинских молитв. В личности кюре воплощались и наука и просвещение. Во главе министерства народного образования поставили епископа Фрейсину.
Кризис, переживаемый Францией 20-х годов, не мог не сказаться и на уровне народного просвещения. Сократилось число коллежей и лицеев. Около половины сельских коммун не имели даже начальной школы. Из каждой сотни призывников только 42 умели читать.
Из школьных программ изымались целые разделы и эпохи. Воспитанникам иезуитских коллежей и монастырских пансионов избегали сообщать историю французской революции, факт свержения монархии обходили молчанием. А «господина Буонапарте» называли «генералиссимусом войск его величества Людовика XVIII» (?!). Орлеанский университет полагал, что от студентов нельзя требовать ничего более, как подготовки к преподаванию чтения и письма.
Маленькое селение в двенадцать или пятнадцать дворов не всегда могло прокормить учителя. Жалованье последнего было настолько ничтожно, что, для того чтобы прожить, он вынужден был заниматься каким-нибудь ремеслом или прибегать к милостыне. Интересны материалы анкетирования, проведенного по предписанию крупнейшего буржуазного историка того времени Франсуа Гизо; в них, в частности, говорилось, что «наставник часто был в коммунах на равном счету с нищими и при выборе между ним и пастухом преимущество было на стороне пастуха». Должности школьного учителя чаще всего добивались старые солдаты, калеки или больные, не способные ни к какому труду. Вот они — учителя строя Цивилизации!
В одной из тетрадей Фурье сохранилась запись: «…они ухитрялись занять последнее место в этом обществе, где они заняты ремеслом каторжников, жалко оплачиваемых к гнущихся под всякого рода ярмом. Священник впадает в то же бедствие… масса кюре и викариев прозябает в состоянии, близком к обнищанию…»
Составляя картотеку «кандидатов», Фурье отнес учителя и кюре к той категории общества, которую следует привлечь к организации опытного фаланстера с социетарным режимом.
«Нет проблемы, которая была бы связана с таким множеством ошибок, как проблема народного просвещения и его методов», — писал Фурье еще в «Трактате об ассоциации». В современной школе, когда теория господствует над практикой, обучение вызывает отвращение. Учителя вынуждены прибегать к наказаниям.
Итак, развитие детей в обществе «цивилизованных», по оловам Фурье, никоим образом нельзя признать нормальным. Дети богачей хорошо питаются и хорошо ухожены, но они слабее физически полунагих деревенских ребят, которые едят черный хлеб и целый день предоставлены самим себе. Все современные системы воспитания губят детей. И дома и в свете ребенку состоятельных родителей прививают самые разнообразные, противоречащие друг другу наклонности, которые совершенно стирают следы первоначального воспитания.
