Геннадий Васильев - В Афганистане, в «Черном тюльпане»

Командиры приподнялись, пошли к людям.

Орлов поймал Шульгина за рукав.

— Андрей, ты опять пойдешь в прикрытии. Возьми своих телохранителей.

Сильно хлопнул Шульгина по плечу.

— Только далеко не отрывайся, замполит. Спускаться будем быстро. Покатимся перекати полем. А вот после переправы на подъеме вам придется попотеть. На подъеме к вертолетной площадке каждый второй уже будет доходягой. Люди будут сыпаться, как снопы. Ноги устанут пинать всех. Так что, замполит, на подъеме у тебя трудов хватит. Держи связь…

Шульгин улыбнулся:

— Ничего, командир! Прорвемся! Все-таки люди идут домой.

— Ну, давай… Ни пуха, ни пера!..

Вскоре «Метель» неслышно поднялась с места и тихо растаяла в утренней дымке. Только и остались на высоте рыжие бугры свежевырытой земли, черные проемы окопов и грязные лоскуты бинтов.

Орловская «Метель» действительно спустилась быстро и тихо. Группы следовали на спуске с высоты стремительными «челноками», прикрывая друг друга. Шульгин подолгу задерживался на последних высотах, блокируя опасные направления, а потом летел со своими бедовыми солдатами вниз, меряя распаханные склоны гигантскими шагами.

Грамотно отходила «Метель».

То проваливалась невидимками в глубокие горные складки и расщелины.

То летела поземкой по крутым склонам, не мешкая, не теряя ни единой минуты.

Шульгин скатывался по склонам, срывая полусапожками тяжелые комья земли.

Грязь рыжими заплатами отпечаталась на коленях, локтях.

Матиевский густо размазал по лицу грязные полосы, и катился вниз по склону колобком.

Шумно дыша, бежал Богунов, приседая на крутых спусках, отталкиваясь прикладом от встречных валунов.

Хозяйственный сержант заткнул дульный срез автомата кусочком бинта. Он знал, что если случайно ткнется ствол в глину, то не будет под неожиданным обстрелом спасительной секунды почистить оружие. Поэтому бережно смахивал он с автомата липкую глину после каждого броска вниз кубарем по скользким склонам.

В назначенное время рота вышла к зеленке на берегу реки и без промедления начала рубить деревья.

Сошлись стрелки на 9 часах 30 минутах у всех командиров, и тут же вылетели из зеленки солдаты с бревнами наперевес. Шлепнулись бревна на воду от отмели к отмели, легли брюхом в пенистую холодную воду. Солдаты прижали концы бревен камнями. И пошли, пошли по скользким бревнам, кто ползком на коленях, кто вприсядку, кто, оседлав бревно, опустив ноги прямо в ледяную воду.

Богунов пробежал по бревну, не сгибаясь, в полный рост. Застучали по дереву кованые каблуки. Добежал до середины. Скользнула вдруг вниз нога. Погрузилась в воду. Пронзило колено иголками. Едва успел присесть, шлепнулся на бревно так, что кряжистый ствол покачнулся, едва не уплыл из-под ног. Подоспевший Матиевский протянул ему приклад снайперской винтовки.

Шульгин пробежал по бревну последним, балансируя в воздухе автоматом. На ходу он сумел несколько раз обернуться, бросив назад быстрый настороженный взгляд. К счастью, ни одна пуля не шлепнула вдогонку по бурлящей воде. Мирно прошла последняя переправа. Сумел Орлов быстро вывести роту без столкновения с бандами. Группа прикрытия столкнула бревна в воду. И поплыли среди клочьев пены бурые стволы, покачивая короткими обрубленными ветвями.

На другой стороне реки встретил роту приземистыми дувалами безлюдный афганский кишлак. Недавно прошли через него афганские «сорбозы», осмотрев опустевшие дворы, прошла разведывательная рота полка, прошла авангардная группа Алешина. Выше кишлака вверх вела утоптанная тропа к посадочной площадке, и медленно тянулась по этой тропе серая вереница солдат.

Шульгин проходил кишлак последним. Заглядывал через низкие дувалы в заброшенные дворы. Люди, казалось, жили здесь недавно. Лежали под навесами груды заготовленного хвороста. Гудел ветерок в пустых глиняных горшках. Кое-где на шестах болтались цветастые тряпки. Чернели сквозь раскрытые двери домов выметенные земляные полы.

Такие опустевшие, запущенные дворы встречались им не в «Первый» раз. Люди быстро покидали места, через которые проходила война.

Богунов, проходя мимо хлипких дверей на кожаных петлях, трогал миниатюрные китайские замочки. Отталкивал Матиевского, который грудью наваливался на дувалы, разглядывал черные ямы тандыров, дверные провалы.

— Не любопытничай, а то нос прищемят.

Матиевский с шумом втягивал ноздрями воздух:

— Лепешками пахнет, товарищ лейтенант. Чую нюхом, хлебом несет.

— Галлюцинации у тебя, Сережа. Какие могут быть лепешки, если афганские «сорбозы» кишлак прошли? После них сухой корки не осталось. Хлеб наверху, снайпер. На посадочной площадке.

Настороженно покачивались в ладонях вороненые стволы.

Хоть и прочесали кишлак «сорбозы», в любую минуту могли вырасти из-за дувалов растрепанные чалмы. Удары в спины душманы наносили гораздо чаще, чем в грудь.

— Двигай ножками, снайпер. Шевелись.

— Понял, товарищ лейтенант. Вальсом на цыпочках…

Неожиданно они наткнулись на рослого лейтенанта, переводчика из полкового штаба. Он озабоченно ходил вокруг лежащего на земле солдата, придавленного огромным вещевым мешком. Поверх вещевого мешка висел скрученный в скатку спальный мешок внушительных размеров.

— Андрюша… Шульгин… Вот это номер, — лейтенант взмахнул руками, надвинулся на Шульгина, крепко стиснул его в объятиях.

— Ты, как всегда, вовремя. Выручай, пожалуйста, — лейтенант кивнул в сторону солдата. — Полюбуйся, завалился наш боец на боковую. Как только его не упрашиваем. Лежит себе, не шевелится. Прямо, живой труп…

Шульгин мельком глянул на солдата и спросил:

— Последние дни как кормили?

— Как кормили? Да на убой, — рассмеялся лейтенант, — вон Железняк подтвердит…

Лейтенант махнул рукой в сторону.

— Это же хозвзвод, — раздался веселый голос сверху, и Шульгин заметил привалившегося к камням второго лейтенанта из управления полка, начальника финансовой части Володю Железняка.

— В нашем хозвзводе обед строго по расписанию. А меню, как в ресторане, хочешь тушенку трескай, хочешь масло сливочное, всего не меряно.

Шульгин удивился.

— Так чего же он завалился? Спит, что ли?

— Не-а, — захохотал Железняк. — Они у нас хорошо выспамшись. Три дня глаза не продирали. Ложки помоют после приема пищи и на боковую. Ха-а…

— Они устамши, — протянул полковой переводчик. — Целый километр пешком прошли и скопытились, герои афганской революции…