Затем пришла зима со всеми ее невзгодами: слякотью, дождем, ветром и снегом, бледным свечением низкого солнца надо льдом. Армия не стала двигаться вперед форсированным маршем, как она поступала во время похода против Золотой Орды, а продвигалась по нескольку миль в день в направлении Отрара и Великой хорасанской дороги в Китай.
Ее штандарты медленно перемещались через горные ущелья, затянутые туманом темные овраги, казавшиеся на фоне горных вершин еще более глубокими. Словно перегруженное вьючное животное, армия медленно преодолела перевалы и вышла на равнину. Воины увидели перед собой стены Отрара, ставшего укрытием от зимних холодов. Здесь Тимур мог передохнуть. С первым весенним потеплением он намеревался продолжить поход.
В марте 1405 года армия, по его повелению, двинулась снова. Поднялись штандарты, и загрохотали барабаны. Полки выстроились на равнине для смотра. Командующие тюменами собрали своих музыкантов для вечернего приветствия эмира. Глухой топот копыт лошадей сопровождали завывание труб и грохот барабанов.
Но это было приветствие покойнику.
В Отраре Тимур умер. Согласно его воле, войско прошло к Великой хорасанской дороге. Оседланный белый конь эмира, но без седока, двигался под штандартом Тимура.
Летопись оставила нам короткую запись о кончине Тимура. За деревянными стенами дворца стояли на снегу военачальники и командиры разного ранга. Внутри дворца сидела великая государыня Мульк-ханум, которой прислуживали ее фрейлины. Она прибыла сюда из Самарканда, когда до города дошли вести о болезни Тимура.
У входа в покои господина стояли бородатые имамы, духовные предводители, читавшие нараспев стихи Корана:
– «Под солнцем в ясный день, под луной последует она за ним во мрак, окутавший его…»
Так продолжалось недели. Молитвы не прекращались, но болезнь не оставляла эмира. Главный лекарь, мавляна из Тебриза, произнес вердикт:
– Спасение невозможно, дни государя сочтены.
Эмир лежал, вытянувшись на подушках. Заострившиеся черты его лица выделялись на фоне копны седых волос. Тимур отдавал свои последние распоряжения военачальникам:
– Не выпускайте из рук мечей. Живите в согласии, ибо раздоры погубят все. Не сворачивайте с пути в Китай.
У головы государя тлели угли жаровни. Он говорил шепотом:
– Не рвите на себе одежды и не впадайте в панику из-за моей кончины. Это приведет к хаосу.
Подозвав к себе Нуреддина и Шахмалика, он повысил голос:
– Назначаю Пира Мухаммада, сына Джехангира, своим преемником. Его резиденцией будет Самарканд. Он должен иметь абсолютную власть в решении военных и административных вопросов. Повелеваю вам служить и помогать ему. Его власть распространяется на Самарканд и отдаленные провинции. Если вы не признаете его верховной власти, то быть конфликтам.
Военачальники и племенные вожди один за другим давали клятву выполнить волю эмира. Они настаивали, однако, на том, чтобы Тимур послал за внуками и каждый из них лично выслушал заветы деда.
Но в голосе эмира зазвучали прежние нотки нетерпения:
– Это моя последняя воля. Так распорядился Аллах.
Через некоторое время он продолжил, обращаясь как бы к себе самому:
– Больше всего мне хотелось бы снова увидеть Шахруха. Но это невозможно.
Вероятно, это был первый раз, когда он произнес слово «невозможно». Железная воля эмира приняла смерть без всякого протеста. Роняли слезы военачальники, слышались всхлипывания женщин. В покои пришли священнослужители. «Нет бога, кроме Аллаха…»
Сильная рука, удерживавшая державу от распада, изнемогла. Железная воля, сотворившая державный город, больше не объединяла тюркские племена.
Тюркские племенные вожди утратили больше чем державного властелина. Тимур, крепко державший в руках бразды правления, вознес их на вершину могущества. Под его руководством они овладели почти половиной мира. Большинство из них были сыновьями тех, кто служил ему верой и правдой. Среди вождей находились внуки тех, кто начал службу Тимуру. В течение пятидесяти лет население державы не знало верховной власти кого-либо, кроме эмира.
Следует учитывать также, что численный состав армии и население города формировали люди разных рас: монголы Золотой Орды, турки, персы, афганцы и сирийцы. К сожалению, все они не представляли собой новый единый народ.
Авторитет Тимура был так велик, а всеобщее горе в связи с его кончиной так безысходно, что армия и власти Самарканда не помышляли ни о чем другом, кроме выполнения воли эмира. Держава могла бы сохраниться некоторое время, если бы его преемник Пир Мухаммад находился не в Индии – а путь от Отрара в Индию и затем в Самарканд был чрезвычайно утомительным, – если бы Шахрух, самый способный сын эмира, не был чересчур озабочен упрочением своей власти в Хорасане и если бы полководцы Тимура в слепом подчинении воле покойного не продолжали поход в Китай.
Но больше никто не мог подхватить бразды правления державой, выпавшие из рук Тимура. В Отраре его полководцы сделали все возможное: собрались на совет, решили не разглашать кончину Тимура и выбрать одного из внуков командующим армией. Они полагали, что китайцы не поверят в смерть эмира, если армия появится у Великой стены, и не сомневались в своей способности завоевать Китай.
Тело покойного завоевателя отправили в Самарканд в сопровождении старшего сына Шахруха, Улугбека, к его женам. К Пиру Мухаммаду послали гонцов с повелением ехать как можно быстрее. Вести о кончине эмира разослали, по необходимости, наместникам в дальние провинции державы и ханам, находившимся в кровном родстве с покойным.
Но почти сразу поход основных сил армии прекратился. До полководцев дошли вести о том, что военачальники правого крыла армии поклялись в верности Халилю, сыну Мираншаха, и вознамерились посадить его на трон в Самарканде. В то же время командующий левым флангом распустил свои войска и поспешил в Самарканд.
В этих условиях Нуреддин и другие полководцы созвали новый совет. Они не могли двигаться дальше в Китай, не контролируя войска позади себя. Полководцы повернули назад и, пройдя форсированным маршем, настигли траурный кортеж у Сырдарьи.
Они обнаружили ворота Самарканда закрытыми, несмотря на то что с ними были государыня Мульк-ханум, гроб с телом Тимура, его штандарт и большой барабан. Правитель города, присягнувший на верность Халилю, объяснил полководцам в письме, что необходимо кого-то держать на троне, пока не прибудет Пир Мухаммад.
Но вместо него прибыл Халиль, возлюбленный Шад Мульк. За ним последовали представители знати, поддавшиеся влиянию Ханзаде, уже давно задумавшей посадить на трон сына. Жители города не знали, что и предпринять. Тимур умер вне пределов Самарканда, никто в городе ничего не знал о его распоряжениях перед смертью. Халиля посадили на трон в качестве законного государя.
