В только что освобожденном от красных Царицыне на следующий день, 20 июня, продолжилось совещание. Главнокомандующий познакомил Врангеля и Юзефовича с «Московской директивой». Она гласила:
«Вооруженные Силы Юга России, разбив армии противника, овладели Царицыном, очистили Донскую область, Крым и значительную часть губерний Воронежской, Екатеринославской и Харьковской.
Имея конечной целью захват сердца России — Москвы, приказываю:
1. Генералу Врангелю выйти на фронт Саратов — Ртищево — Балашов, сменить на этих направлениях донские части и продолжать наступление на Пензу, Рузаевку, Арзамас и далее на Нижний Новгород, Владимир и Москву.
Теперь же отправить отряды для связи с Уральской армией и для очищения нижнего плеса Волги.
2. Генералу Сидорину — правым крылом, до выхода войск генерала Врангеля, продолжать выполнение прежней задачи по выходу на фронт Камышин — Балашов. Остальным частям развивать удар на Москву в направлениях: а) Воронеж, Козлов, Рязань и б) Новый Оскол, Елец, Волово, Кашира.
3. Генералу Май-Маевскому наступать на Москву в направлении: Курск, Орел, Тула. Для обеспечения с запада выдвинуться на линию Днепра и Десны, заняв Киев и прочие переправы на участке Екатеринослав — Брянск.
4. Генералу Добророльскому выйти на Днепр от Александровска до устья, имея в виду в дальнейшем занятие Херсона и Николаева.
5. Генералам Тяжельникову (командующий войсками Черноморской области) и Эрдели продолжать выполнение ранее поставленных задач.
6. Черноморскому флоту содействовать выполнению боевых задач генералов Тяжельникова и Добророльского и блокировать порт Одессу.
7. Разграничительные линии: а) между группой генерала Эрдели и Кавказской армией — прежняя; б) между Кавказской и Донской армиями — Калач, граница Донской области, Балашов, Тамбов, Моршанск, все пункты для Донской армии; в) между Донской и Добровольческой армиями — Славяносербск, Старобельск, Валуйки, Короча, Щигры, Верховье, Узловая, Кашира — все пункты для Донской армии; г) между Добровольческой армией и 3-м корпусом — северная граница Таврической губернии — Александровск.
8. Железная дорога Царицын — Поворино — Балашов предоставляется в общее пользование Кавказской и Донской армиям.
9. О получении донести».
В мемуарах генерал Врангель назвал эту директиву «смертным приговором армиям Юга России»: «Все принципы стратегии предавались забвению. Выбор одного главного операционного направления, сосредоточение на этом направлении главной массы сил, маневр — всё это отсутствовало. Каждому корпусу просто указывался маршрут на Москву».
По словам Врангеля, они с генералом Юзефовичем, прослушав директиву, буквально остолбенели. Много позже, работая над мемуарами, Петр Николаевич признавался: «Мне и поныне непонятно, как мог этот документ выйти из-под пера генерала Деникина». Сам же главнокомандующий был ею, видимо, очень доволен. Закончив чтение, он весело добавил: «Да, вот как мы стали шагать. Для этой директивы мне пришлось взять стоверстную карту».
В тот день Деникин обедал у Врангеля. Во время обеда Петр Николаевич провозгласил тост за здоровье главнокомандующего. Генерал Деникин, отвечая, подчеркнул значение этого дня: «Сегодня мною отдан приказ армиям идти на Москву». Вечером главнокомандующий выехал в Харьков.
Действительно, деникинская директива противоречила всем принципам стратегии. Численность Вооруженных сил Юга России отнюдь не возрастала. Врангель писал: «Вследствие больших потерь и отсутствия свежих пополнений, боевой состав казачьих полков не превосходил 500–600 человек. Пластунские части были также малочисленны, 6-я пехотная дивизия, жестоко пострадавшая под Котельниково, была окончательно небоеспособна, отведена в глубокий тыл и укомплектована за счет пленных красноармейцев, только еще обучалась и приводилась в порядок. Несколько в лучшем положении находились артиллерия и технические войска, пополненные пленными и добровольцами. Отсутствие на Кубани твердой власти и порядка на местах и непрекращающаяся политическая борьба давали возможность казакам уклоняться от выполнения воинского долга. Кубань перестала давать пополнения. Не только эвакуированные в тыл раненые, но и значительная часть уволенных в командировки и отпуск казаков, пользуясь ослаблением власти, уклонялись от возвращения в строй. Полевая рабочая страда особенно оттягивала казаков в тыл. Конский состав был сильно измотан, за беспрерывными боями ковка совсем запущена; материальная часть, оружие и снаряжение были в самом плачевном состоянии. Всё это требовалось привести в порядок».
В условиях, когда тыл не был налажен, а Кубань уже перестала давать пополнения и нарастали противоречия Деникина с Кубанской радой, надо было постараться максимально сократить линию фронта и посредством перегруппировки сосредоточить как можно больше сил на направлении главного удара. Вместо этого Деникин стремился захватить как можно большую территорию. Киев, например, не имел никакого стратегического значения, зато имел большое политическое значение как «мать городов русских». И получилось так, что Добровольческой армии пришлось выбивать из Киева не красных, а уже занявшие город войска Украинской Народной Республики. Это привело Деникина к острому конфликту с Петлюрой. В связи с занятием добровольцами Киева Деникин отдал приказ: «Самостийной Украины не признаю. Петлюровцы могут быть или нейтральны, тогда они должны сдать оружие и разойтись по домам; или же примкнуть к нам, признавши лозунги, один из которых широкая автономия окраин. Если петлюровцы не выполнят этих условий, то их надлежит считать таким же противником, как и большевиков». Так Вооруженные силы Юга России получили еще одного врага, пусть и не самого сильного.
Войска Петлюры в этот период фактически прекратили боевые действия против Красной армии, и советское командование получило возможность двинуть против Деникина дополнительные силы. Корпус генерала Н. Э. Бредова из-за этого был отвлечен на Правобережную Украину, в то время как остро не хватало войск на главном, Московском направлении. Кроме того, действия Деникина на Украине напугали поляков, и Юзеф Пилсудский на время заключил перемирие с Красной армией; освободившиеся советские силы как раз и нанесли решающее поражение Добровольческой армии Май-Маевского под Орлом и Курском.
Приказав группе генерала Добророльского наступать в низовьях Днепра, Деникин вторгался в район, контролируемый Повстанческой армией Н. И. Махно, и получал, таким образом, еще одного опасного врага.
В связи с этими, достаточно неуклюжими попытками реализовать идею о единой и неделимой России и одновременно расправиться не только с большевиками, но и со всеми «самостийниками» А. Г. Шкуро вспоминал, что лозунг «неделимая Россия» теперь уже толковался в Ставке как отрицание федеративного государства. Отсюда возникли невозможность сговориться с Петлюрой, перешедшая впоследствии в вооруженную борьбу, недоразумения с Кубанской радой и с Грузией, кровопролитные столкновения с Дагестаном и Азербайджаном, недоброжелательства в сношениях с Польшей: «Всё это дробило силы и средства армии, вызывало необходимость содержания крупных гарнизонов в тылу и препятствовало возможности создания единого антибольшевистского фронта. Назначенный командующим войсками Кавказа генерал Эрдели, воспитанник Петербургских салонов, не имевший понятия о кавказских взаимоотношениях и обычаях, не сумел довести до конца удачно начатое мною умиротворение Ингушетии и Чечни. Там начались беспрерывные восстания. Игнорируемая Главным командованием Кубанская рада, ища союзников, приняла украинофильскую, вернее, петлюровскую ориентацию, ибо малороссийское наречие, традиции, дух и нравы родственны значительной части населения Кубанского края».
