— Гетман говорил, что он весь в государевой воле. Как государь велит, так он и делать рад. И я их все мысли видел, что они под государевою рукою быть желают.
Лицо Волошенинова не выражало ничего, кроме глубокого внимания. Одобряет ли он сказанное патриархом или нет, было неизвестно. Но когда патриарх снова на минуту замолчал, он промолвил:
— Нынешний полковник, который с вами, владыка, приехал, сказывает, что прислан к царскому величеству от гетмана, от Богдана Хмельницкого и от всего Войска Запорожского с большим делом, и есть-де с ним тайный приказ. Ведомо ль вам, какой с ним, полковником, тайный приказ?
Патриарх ответил, что о тайном приказе ему неведомо, и разговор пошел о крымских, валашских и других делах.
В этот же день по государеву слову в Посольском приказе был принят Силуян Мужиловский. Статный, с широким открытым лицом и умным честным взглядом полковник сразу же расположил к себе беседовавших с ним дьяков Михаила Волошенинова и Алмаза Иванова.
Из дела о пребывании в Москве иерусалимского патриарха Паисия и переговорах, которые он вел 1 декабря 1648 г. — 28 июля 1649 г.: «И полковник Селуян Мужиловский говорил: послал-де его с еросалимским патриархом Паисием гетман Запорожского войска Богдан Хмельницкий для сопровождения, потому что у них сейчас с поляками война, то чтобы они чего-нибудь плохого не учинили патриарху».
А поведать дьякам, с каким долом к великому государю прислан, полковник вежливо, но твердо отказался, сославшись на то, что таков приказ Хмельницкого.
Интересовались дьяки в разговоре с полковником также тем, как обстоят дела с поляками.
И полковник говорил: «…Взяли-де они, черкасы, у поляков воеводства Киевское, Брацлавское, Подольское. Черниговское со всеми уездами и поляков в тех местах всех побили, а смирил-де их бог за их гордость. А побито их столько, что не поспели трупы их и звери поедать. А к Литве гетман Богдан Хмельницкий посылал от себя нарочно, чтобы они с ними, черкасами, были в миру и ни в чем с ними не задирались, а они-де, черкасы, их, Литву, ничем теснить не станут».
4 февраля 1649 года, через шесть дней после приезда в Москву, в сыропостную неделю патриарх Паисий и с ним полковник Силуян Мужиловский со всей их свитой были приняты царем. Прием состоялся в Золотой палате и был обставлен с большой торжественностью. То, что царь не оттягивал встречу на долгое время, как часто бывало в других случаях, и то, что происходила она в праздничной обстановке, говорило о большом значении, которое ей придавалось. Еще утром из царского дворца были присланы за Паисием и Мужиловский сани, крытые вишневого цвета сукном для Паисия и черным — для Мужиловского. Усевшись со всей своей свитой в первые сани, Паисий дал знак трогать. За ним следовал государев пристав князь Ефим Мышецкий, которому было поручено опекать патриарха, «а архимандриты и келарь[79], и казначей, и архидьякон, и черные попы, и дьякон, и простые старцы, и патриарши племянники и служебники, которые с ним были, шли за патриархом пеши, а запорожских черкас полковник ехал за патриархом в санях…». Чести подъезжать к царскому дворцу удостаивались лишь государевы гости, иноземные послы и знатные иностранцы.
Ехали морозной Москвой, в приподнятом настроении, возбужденные. И по всей дороге их радостно приветствовало, казалось, все население Москвы. У царского дворца патриарх, чтя обычай, сошел с саней и направился к крыльцу пешком. Как только он взошел на крыльцо, его встретили появившиеся из проходной палаты окольничий князь Василий Петрович Ахамашуков-Черкасский и дьяк Миня Грязев, которые обратились к Паисию со словами приветствия и после его благословения пригласили в Золотую палату, где на царском месте восседал Алексей Михайлович. По такому торжественному случаю он был облачен в царское платье, с диадемой, скипетром и в царском венце. В праздничном одеянии были и бояре, окольничие, думные люди и дворяне, находящиеся при царе.
Когда Паисий, шедший за ним Мужиловский и вся их многочисленная свита переступили порог Золотой палаты, патриарх, окинув своим проницательным взглядом присутствующих, приблизился к царю и низко склонил перед ним голову. К царю обратился окольничий князь Федор Федорович Волконский.
— Великий государь, благочестивый царь и великий князь Алексей Михайлович всеа Руси, самодержец и многих государств государь и обладатель! Святейший Паисий, патриарх святого града Иерусалима и всеа Палестины вам, великому государю, челом ударил…
Из дела о пребывании в Москве иерусалимского патриарха Паисия и переговорах, которые он вел 1 декабря 1648 г. — 28 июля 1649 г.: «И государь, встав, патриарха встретил от места с полсажени. И патриарх государя благословил, благославя государя, целовал руку, а государь патриарха целовал в правое плечо, а принимав государь благословение от патриарха, сняв с себя свой царский венец…
И патриарх подносил государю святыню — образы и мощи — и государя благословлял.
А после того как дары явлены, сел государь в своем царском месте, и патриарха пожаловал, велел ему сесть в другоряд. А как патриарх сел, и государь пожаловал велел думному дьяку Михайлу Волошенинову позвать к руке архимандрита, и келаря, и казначея, и архидьякона, и черных попов, и дьяконов, и старцов, и патриарших племянников, и служебников.
А после того явил государю челом ударить запорожского полковника Силуяна Мужиловского и запорожских казаков думной дьяк Михайло Волошенинов… и молвил: великий государь благочестивый царь и великий князь Алексей Михайлович, всеа Руси самодержец и многих государств государь и обладатель, Запорожского войска полковник Силуян Мужиловский и запорожские казаки вам, великому государю, челом ударили.
И государь пожаловал полковника и казаков к руке. И полковник, быв у государя у руки, от гетмана от Богдана Хмельницкого и ото всего войска Запорожского поздравлял великого государя на его великих и преславних государствах, и государь велел думному дьяку Михаилу Волошенинову спросить о здоровье гетмана Богдана Хмельницкого.
И полковник говорил, что «…гетман Богдан Хмельницкий и все войско Запорожское, дал бог, здоровы».
После торжественной церемонии представления Паисий и Мужиловский поведали царю о том, что привело их в Москву. Потом возвратились в отведенные квартиры ожидать царского ответа на поставленные ими вопросы.
Сразу же после окончания приема у государя Мужиловскому была высказана просьба — составить записку с изложением событий, связанных с восстанием на Украине против польской шляхты с указанием причин восстания и приезда в Москву. Эта записка — первый исторический документ, в котором глазами очевидца излагаются события начавшейся освободительной войны.
