С подчиненными он был мягок, и никто никогда не слышал от него грубого слова.
- Больше всего я боюсь, что там заставят пить, - жаловался Фисанович, который, как говорится, в рот не брал спиртного.
Опасения Фисановича были не напрасны.
Через полчаса все советские офицеры собрались в каюте командира дивизиона, и вскоре все вместе направились в салон, где, как нам казалось, нас ожидали англичане.
В салоне было очень шумно И накурено. Офицеры сидели на низеньких диванчиках, расположенных вдоль стен, или стояли группами и беседовали, держа в руках стаканы с напитками.
Наше появление было замечено присутствовавшими не сразу, и некоторое время мы были в положении незваных гостей.
- О-о! Наши гости! Очень приятно! - подскочил к нам, наконец, щупленький англичанин с нашивками старшего лейтенанта. - Меня зовут Лейкок, я назначен к вам офицером связи.
Лейкок говорил по-русски хорошо, без всякого акцента. Внешне он также мог быть принят за русского, и я это сказал ему.
- Нет, мистер Иосселиани, - улыбнулся Лейкок, - у меня только мама была русской.
- Положим, и папа у него был русский капиталист... Но не будем об этом... - шепнул мне капитан второго ранга Сергей Зиновьев. - Мне кажется, ты его смущаешь.
- Откуда ты все это знаешь?
- Я ведь приехал на острова раньше вас. И пока я ждал вас здесь, мне часто приходилось бывать в компании английских офицеров. Они все и выболтали. Отец Лейкока, некий Кукин, был владельцем владивостокских холодильников...
- И это верно?
- Представляешь, как он рад нам с тобою?
В это время Трипольский подвел к нам невысокого бородатого лейтенанта.
- Дэвис, - протянул он мне руку. - Говорят, вы будете у меня отбирать подводную лодку...
- Иосселиани, - отрекомендовался я. - Почему отбирать? Мы ведь с вами союзники и... друзья?
- Вы правы, но... другую лодку в свое командование я получу нескоро.
Вокруг нас образовалось кольцо офицеров. Люди подходили и знакомились с нами, обменивались общепринятыми фразами.
К нам подошел изрядно подвыпивший английский офицер.
- Командер Чоувел! - представился он.
- Потопил русскую подводную лодку, - добавил с улыбкой лейтенант Дэвис.
- Где же вам пришлось встретиться с русской подводной лодкой? - спросил я.
- Это произошло, когда вы воевали с Финляндией. Мой миноносец был в дозоре у Нордкапа. - Я обнаружил вашу лодку, пробомбил ее и, к сожалению, потопил. Меня наградили вот этим орденом, - не без гордости показал он на орденскую ленту, прикрепленную к его тужурке.
- Мы ведь с вами не воевали!
- Мы с вами, дорогой, люди военные, и нам не положено знать, кого бить, за что бить, как и многое другое. Мы выполняем приказы... - ответил Чоувел.
Я внимательно слушал его, и мне стало казаться, что рассказ подвыпившего офицера - правда. И вдруг один из наших командиров подводных лодок - Панков внес существенное дополнение в этот рассказ.
- Так вот кто меня, оказывается, лупил! - воскликнул Панков. Следовательно, это вы хотели меня потопить?
- Вас? Потопить? Почему? - растерялся англичанин. - С кем имею честь?
- Я командир той самой лодки, которую вы топили.
- Вы шутите!
- Нет, Не шучу. После того, как вы сбросили на меня двадцать две бомбы, вы спустили шлюпку...
- Спустили, - с волнением перебил англичанин.
- Я отошел к берегу, поднял перископ и наблюдал за вашими действиями. Вы очень долго возились на воде.
- Черт побери, - развел руками англичанин, - все верно. Почему же вы не стреляли, если видели, как мы стоим с застопоренными машинами?
- Зачем же? Мы ведь с вами не воевали...
- Но я же вас бомбил?!
- Откровенно говоря, поначалу я думал, что вы случайно сбросили бомбы, они не причинили нам никакого вреда, - язвительно ответил Панков. - А потом мне показалось, что вы приняли нас за кого-то другого...
- Никак не думал...
- И лучше, что не думали, - вмешался Трипольский, - все хорошо, что хорошо кончается. Теперь об этом не следует вспоминать.
- Как это хорошо? - возразил лейтенант Дэвис. - За что же тогда он получил орден? Нет, это совсем нехорошо!
- Наоборот, хорошо: и орден есть, и миноносец цел, и лодка не утонула, под общий смех заключил Трипольский.
- Ведь за орден он ежемесячно получает деньги, - показал лейтенант Дэвис на грудь своего товарища, - значит, это неправильно...
Англичане долго высмеивали Чоувела. Но он как бы не замечал шуток и спокойно пил свой джинджарелл, посматривая на товарищей так, словно бы по его адресу произносились хвалебные речи.
- Выпьем за то, чтобы таких нелепых ошибок больше не было, - предложил лейтенант Дэвис, высоко подняв свой стаканчик.
- Не возражаю, - поддержал его Трипольский, - но хочу добавить: и за то, чтобы эта война была последней, а также за дружбу английского и наших народов!
Осушив стакан, Дэвис глянул на мою грудь и воскликнул:
- О-о, сколько у вас орденов! Видно, они приносят вам немалый доход.
- Как человек военный, вы должны знать, что ордена приносят славу, а не деньги, - строго заметил я.
- Это, конечно, верно. Но не век же мы будем военными. Придет час, и нас могут, грубо говоря, выгнать. А когда мы перестанем быть военными, тогда слава не нужна будет нам, а вот деньги будут нужны, обязательно будут нужны.
- Не знаю, как у вас, но у нас насчет офицеров есть законы, и никто не смеет их нарушить.
- А представьте себе, - не унимался англичанин, - вы почему-либо не понравились своему начальнику и вас "зааттестуют" и выгонят... Не спорьте, это везде было, есть и будет. Кроме того, за деньги можно купить все, за славу же... вы ничего не купите!
- Вы забываете, что не покупают, ее можно добыть только либо на поле брани, либо честным, самоотверженным трудом на благо народа, - еле сдерживаясь, ответил я.
- Это уже похоже на пропаганду, - неожиданно разозлился Дэвис. - Думай, что это не совсем так...
Было ясно, что переубедить Дэвиса невозможно. Понимал и он, что я останусь при своем мнении.
...В салоне мы пробыли довольно долго.
- Когда же вы намерены принимать корабли? - прощаясь с нами, спросил Лейкок, ни на минуту не покидавший нас.
- Если не будет возражений с вашей стороны, то завтра с утра, мистер Лейкок, - ответил Трипольский. - Так быстро? Вы бы отдохнули неделю-другую...
- А мы отдохнем в процессе работы, - вставил я. На следующий день мы действительно приступили к приемке подводных лодок.
Экипажу "Малютки" передавалась подводная лодка "Урсула", которой командовал лейтенант Дэвис.
Утром, после официальных церемоний знакомства и обмена приветствиями между англичанами и нашим экипажем, подводники разошлись по отсекам и приступили к изучению незнакомой им техники.
"Урсула" была построена на английских верфях не очень давно, однако боевая техника, установленная на ней, была довольно устарелой. В этом мы убедились, ознакомившись с нею, так как иначе нельзя было приступить к приемке корабля.
