Васька бессмысленно хлопал глазами. Начальник милиции и его помощники знали, что этот человек умеет ловко выпрашивать деньги в поездах и на базарах, покупать и с выгодой перепродавать вещи. Не такой уж он идиот, особенно когда трезв. А сейчас нет ни малейшего признака, что пил.
Допрашивал его Ахметов долго и упорно. Васька тоскливо смотрел в сторону и ничего не отвечал.
Тем временем из больницы вернулся Рогов. Носова пришла в сознание, и с нею разрешили поговорить. Она сообщила, что ударил ее дурачок Васька, сосед. Он вызвал ее из дому, сказал, что на пустыре муж лежит пьяный. Когда Дарья поняла, что Васька врет, и хотела вернуться домой, он ударил ее чем-то тяжелым. Дарья хотела еще что-то сказать, но ей стало плохо.
Доклад свой начальник угрозыска делал при задержанном, и Ахметов с интересом наблюдал, как тусклые Васькины глаза вдруг ожили, забегали.
В то время, когда в городе на Дачной Ахметов допрашивал Ваську, а в горах, под шум дождя в маленькой палатке шел разговор между Николаем и его «гостем», по дороге к отдаленной усадьбе совхоза «Горный богатырь» мчался грузовик. За рулем сидел атлетически сложенный мужчина лет сорока с угрюмым и волевым лицом. Это был Митька-дезертир.
В предгорьях шел дождь, Митька спешил.
После неудачного посещения квартиры Дарьи, когда ему пришлось убегать через окно, он понял: о его приезде в город знает милиция. Не зря старый знакомый Панченко с молоденьким хлопцем в штатском в поздний час появились у Дарьи. Их он хорошо видел из неосвещенной комнаты.
Выскользнув ужом в окно, когда работники милиции входили в дверь Дарьиной квартиры, Митька побежал по улице, хоронясь в тени забора. Ему повезло. Возле утонувшего в яблоневом саду особняка стоял грузовик. Из-за забора доносился разноголосый шум.
— Гуляют, — определил Митька и нажал ручку дверцы автомобиля. Та легко поддалась.
Острием лезвия складного ножа Митька умело включил зажигание. Несколько минут петлял по темным окраинным улицам. Погони не было. Потом вырвался на простор загородного шоссе.
«Уйти, уйти подальше, добраться до берлоги. А там деньги, с деньгами — через перевал, на самолет», — лихорадочно думал Митька, нажимая на акселератор. Дорога здесь хорошая.
Жалко, пистолет не нашел у Дашки… Сволочь баба, вышла замуж, выкинула, небось.
Беспокоило его и еще одно обстоятельство, которое, собственно, и заставило осторожного в своих действиях Митьку приехать за спрятанными в горах деньгами. Он узнал, что его компаньон по ограблению инкассатора Тимка Криков сбежал из колонии, где сидел за мелкую кражу. Тимка знает, где спрятаны деньги, и может завладеть ими.
Одному ему, конечно, не добраться до пещеры. По скалам лазить не умеет, утешал себя Митька. Метров на десять опускаться надо почти по отвесному камню. Куда Тимке!
Теперь бы до света добраться до Сухой балки, а там — машину под откос и через гору — в Узкую щель, и никакая милиция не достанет…
* * *
— Ладно. Дождь перестанет, пойдем в вашу таинственную пещеру, — сказал Николай. — Для геолога скала, как асфальт московский. А теперь давайте спать.
Тимофей забрался в спальный мешок и почти тотчас захрапел.
«Вот сейчас бы его и сцапать, скрутить, — подумал следователь. — Но где эта проклятая пещера? Ищи потом, как иглу в стоге сена».
* * *
Рассвет застал Жаляла у пенящейся Безымянки. Река беснуется в каменистых берегах, моста нет и в помине. С сожалением посмотрел он на близкий и совсем недоступный сейчас противоположный берег. Он так торопился, а теперь придется идти в обход, через Сухую балку. Это не близко, но там можно переправиться. Жаль, что часть груза придется оставить на ферме: тяжеловато нести будет.
Светало, гуще ложился туман. Жалял поежился от сырости, вскинул на плечи тяжелый рюкзак и двинулся в обратный путь. Опять пришлось идти вверх по узкой и крутой тропе, потом пошла старая, заброшенная дорога, по которой когда-то ездили в каменоломню за щебнем.
Здесь, вверху, туман не такой густой, как на берегу, но зато из ущелья дует холодный, пронизывающий ветер. Жалял поднял воротник и зашагал быстрее.
До фермы километра четыре-пять. Учитель уже хотел было свернуть на тропинку — сократить путь, но вдруг остановился. Впереди послышался гул мотора. Навстречу шла машина.
«Куда? — подумал Жалял. Впереди обрыв, неужели не знает? Впрочем, в тумане может и не заметить». Он вышел на дорогу, поднял руку:
— Стой!
Машина не остановилась, не сбавляя скорости, она мчалась прямо на стоявшего посреди дороги человека. Жалял едва успел отскочить в сторону.
«Пьяный, — мелькнула мысль. — Или сумасшедший? Как бы то ни было, нужно предупредить несчастье. Метров через триста дорога кончается, там обрыв. Да и ближе, сразу за поворотом, такие рытвины, что перевернуть машину не мудрено».
Жалял сбросил с плеч груз, побежал вслед за машиной, еще толком не соображая, что будет делать. Грузовик, уже круто накренившись, делал поворот. Вот он скрылся за выступом скалы.
Каримов рванулся вперед. Ветер дует навстречу. Вдруг за поворотом, где скрылась машина, раздался глухой удар. Лязгнуло железо, шум мотора стих.
Так и есть, разбился! Жалял на секунду остановился, потом опять побежал. Недалеко за поворотом, уткнувшись в большой камень, стоял грузовик. Слышно, как в радиаторе кипит вода. Возле — никого. Где водитель? Неужели несчастье? Может быть, ранен?
Осмотрелся вокруг, сложил рупором руки, крикнул в туман:
— Эге! ге-гей!
«Е-э-э-й…» — откликнулось в ущелье эхо, и все стихло. Откуда-то сверху доносился слабый шум ветра.
Каримов достал из футляра восьмикратный бинокль, с которым никогда не расставался в походе, вскинул к глазам: простым глазом в тумане трудно что разглядеть. И вдруг на ближайшем косогоре — он это ясно увидел в увеличении — мелькнула фигура. Человек карабкался по тропе. С секунду видел это Жалял, потом опять все заволокло белым туманом. Учитель опустил бинокль.
«Этому моя помощь не нужна, — нахмурившись, решил он. — Наоборот, я ему, кажется, помешал. Не нужно обладать проницательностью детектива, чтобы понять, что этот торопливый человек приехал сюда не за эдельвейсами».
Жалял еще раз осмотрел машину, которая крепко засела передними колесами в рытвине. Он записал номер и решительно зашагал в сторону фермы.
Сообщение пришлось передавать в город по этапам. С фермы Жалял созвонился с центральной усадьбой совхоза, а телефонистка оттуда связалась с городом. Только через полчаса она передала ответ.
— Вас просят, очень просят ждать на ферме, не уходить, — услышал Жалял далекий голос. — Из города выехали люди.
