Я прожила первый год блокады в Ленинграде, я видела пятитонки с трупами, свозимыми на Пискаревское кладбище. Но то была жесточайшая война с внешним врагом. Я и не знала до последних лет масштабов уничтожения своих своими. И конечно, не предполагала, что цифры сопоставимы! Продолжатель дела Ленина – Сталин не уступил Гитлеру право быть убийцей № 1 русских и всех народов, населяющих (населявших!) нашу страну. Этот позор пронес через историю мира Сталин.
Тем выше величие подвигов двух руководителей государства, разделенных друг от друга более чем двумя десятилетиями крадущегося полувозврата, ну ладно – четвертьвозврата к прошлому, с буквально «внедрением» моральной деградации, коррупции. И опять – все на поверхности было в эти годы прекрасно. Вот только если жить по старой-старой детской игре, «да и нет не говорите, черное с белым не берите…».
* * *
Так как же с «ad astra»? Светят ли нам впереди звезды? Конечно да, и их близость очень зависима от нас самих, в отличие от звезд реальных. Важно, что к ним нельзя идти по трупам тех, кому уже не войти в систему нового уклада жизни, важны четкие программы, не слишком жесткие, но и ни в коем случае не расплывчатые. Выполнимые и выполняемые. При лидерстве лиц, четко определивших позитивные приоритеты, отдающих себя людям, ценящих возможность нести добро, а не саму власть и опирающихся на резервы общества – на тех, в ком живы вечные ценности совершенствования человека, на то, что уже сейчас позитивно в обществе, на позитивную инициативу в культуре, науке, коммерции.
Недобрые критики скажут: «Это не ваша область». Более злые: «Вы дилетант здесь». Кровожадные… А скажите мне, кто безошибочно знает, что и как нужно делать? У меня хоть есть модель – мозг.
Наука – это всегда движение вперед. Сама наука, познание нашего мира, безотносительно к рукам, в которых находятся некоторые особенные ее достижения, – это всегда путь «к звездам». Особенно практична глубокая, фундаментальная наука, причем в любой области знаний. Многое в нашей области науки уже известно, причем недавние «просто факты» становятся звеньями системы. Познается благодаря успехам методов то, что казалось непознаваемым – и сейчас и, может быть, вообще. Оберегая свою область науки, и без того прошедшую сложный путь, от – скажем так – лишней критики, я старалась держаться подальше от так называемых странных явлений. Однако последние годы были в моей судьбе на редкость трагичными и буквально заставили думать и о своем человеческом и научном долге, и о том, что можно не успеть сделать что-то, чего не решается сделать никто другой из научного мира и что поэтому становится моим долгом.
Я всю свою долгую жизнь изучала живой мозг человека. И, так же как и все, в том числе и люди других специальностей, неизбежно сталкивалась со «странными» явлениями. Причем очень многое – фальшивка, шарлатанство; многое только кажется странным, его можно объяснить уже сейчас, и, таким образом, многое «сверхъестественное» (странное) становится естественным. Но не всё. «Есть многое на свете, друг Горацио…» И вот о многом, что как бы есть и чего как бы нет, что почти все знают, но либо обходят молчанием, либо яростно критикуют, навешивая ярлыки, я тоже расскажу здесь. Потому что я не хочу делать вид, что этого нет. Потому что я надеюсь, придет время – и «странные» явления будут более понятными, что, кстати, отсечет дорогу и шарлатанам всех мастей. Потому что лишь приняв их в расчет – и, конечно, не только то, о чем я пишу, а и многое, о чем я не пишу, – можно будет себе представить более полную картину того, как же мыслит человек. И, может быть, более полно – что такое человек.
Когда я рассказывала о том, как в нейрофизиологических исследованиях мы вышли на своеобразное «плато», что, как я писала ранее, не означало невозможности продолжения работ, а лишь уменьшало вероятность нового прорыва в изучении мозга, речь шла о целесообразности сочетанного нейрофизиологического и прижизненного нейрохимического неинвазивного изучения мозга. Изучения его микроединиц и макропространства, получения сведений о том, что происходит в микронной зоне, и того, что развивается в объеме всего мозга. Наилучшим методическим сочетанием здесь являлось дальнейшее использование возможностей вживленных электродов и позитронно-эмиссионной техники или мощной функциональной магниторезонансной томографии.
Однако уже тогда, когда такого комплекса у нас еще не было, я заинтересовалась явлениями, которыми как-то не принято заниматься в серьезных научных исследованиях, теми, которые могут быть обозначены как особые случаи – «странные» явления: сверхсильные влияния одного человека на другого или на других в заданной ситуации, причем влияние не только на психическую, но и на соматическую сферу, ви́дение отдаленных событий настоящего, прошлого и (что уж ни в какие ворота не лезет!) будущего. И еще. Полупопулярная литература после создания реанимационной службы все больше наполняется сообщениями о выходе чего-то (души?) из тела – с возвратом в него, естественно, в случае оживления. Это описывается разными авторами и наблюдается далеко не у всех больных. Почему? Известный нейрохирург А. после двух клинических смертей на вопрос: что там? – отвечал: там черная яма… Только ли «реанимационный» это феномен? Или выход души из тела может наблюдаться и не рядом со смертью? Также невероятными кажутся сообщения о контактах отдельных лиц с теми (или душами тех), кто ушел из жизни…
Словом, «Зазеркалье». Против врачебно-вредящих влияний на расстоянии выступила наша Церковь, против описания реанимационных феноменов – американская ортодоксальная церковь. Однако в разговоре с владыкой Иоанном, митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским, прозвучали совсем другие акценты. Мы говорили о как будто бы поступившем в Санкт-Петербург приборе, очень нужном нам для диагностики больных с болезнями мозга, для нас – подсобном к позитронно-эмиссионному томографу. Прибора мы не получили, у владыки были на него свои планы, однако его заинтересовали наши мысли о прорыве в очень трудно познаваемые области науки. В соответствии с формулами, принятыми в Церкви, владыка неожиданно для меня произнес: «Благословляю вас на эти исследования». Как мне потом разъяснили, это примерно то же, что в светской жизни приказ к действию. Не просто одобрение научного интереса к «странным» явлениям, а приказ изучать их.
Давайте, читатель, отступим от темы – я попытаюсь рассказать, почему я этому благословению-приказу придаю значение. И, кстати, большое.
Что сделали Змей и Ева в раю? Ева под влиянием Змея (злой силы!) вкусила от древа познания… Ну а затем, как известно, начались все неприятности Евы и соблазненного ею Адама.
