в Красноярск, но неизвестно, для каких целей. Прихожу в отдел оргпартработы. Меня направляют к первому секретарю промышленного крайкома Валентину Федосеевичу Гаврилову-Подольскому. Тот, не спрашивая у меня о делах в районе, сразу переходит к делу:
– Вам необходимо вылететь в Москву в ЦК КПСС, отдел тяжелой промышленности, к А.А. Ямнову. ЦК запросил на вас партийную характеристику, мы ее дали. По-видимому, это связано с возможным вашим переходом на работу в ЦК КПСС.
И дальше уже как бы в наставление, он был человек деликатный, мне говорит, советует:
– Если у вас есть желание работать в Москве, то при беседах с ответственными работниками ЦК постарайтесь меньше говорить, больше слушать и конкретно отвечать на их вопросы. Они не любят людей, которые говорят больше их самих.
Вот с этим наставлением я и вышел из кабинета первого секретаря крайкома. Возникла загадка. Кто и почему вызывает именно меня и не ставит в известность крайком, с какой конкретно целью. Потом вспомнил, что Аркадий Андреевич Ямнов полгода назад с группой московских ученых геологов приезжал в Красноярск, и здесь рассматривались вопросы перспективы территорий Канско-Тасеевской впадины на калийные соли. Тогда в СССР была проблема с минеральными удобрениями, и у меня состоялась короткая встреча в крайкоме с Ямновым. И второе – я оказался единственным первым секретарем райкома в СССР из геологов.
В телеграмме крайкома партии было уже указано выписать себе командировочное удостоверение и взять деньги на билет для поездки в Москву. И теперь мне лишь оставалось взять бронь в крайкоме на авиабилет. Немного было тревожно: ведь что же я представляю для ЦК, недавно работавший в енисейской золотой тайге геологом и потом небольшой срок секретарем райкома партии?
В Москве зашел в 8-й подъезд ЦК, что на ул. Куйбышева. С удостоверением первого секретаря райкома меня беспрепятственно пропустили в секретариат отдела тяжелой промышленности. Обо мне сразу доложили А.А. Ямнову, он недавно стал завсектором геологии ЦК и, по-видимому, готовил себе аппарат – инструкторов. Человек осторожный, вдумчивый, уже хорошо знающий аппаратную работу, сложившуюся еще до времен Сталина, хотя была уже хрущевская эпоха руководства страной. Немногословный, расспросил меня о работе, семейном положении, какое учебное заведение я окончил. Потом попросил меня подождать и вышел из кабинета.
Возвратившись обратно в свой кабинет, он мне сказал, что первого заместителя завотделом сейчас нет, но он хотел бы познакомиться, и попросил меня прийти в отдел завтра в 11 часов дня. Меня направили к дежурному по размещению для проживания в г. Москве, где мне дали направление в гостиницу «Бухарест» в однокомнатный номер. Это напротив Кремля на другом берегу Москвы-реки. И опять загадка: зачем меня вызвали в ЦК КПСС? Об этом Ямнов даже не сделал намека. Я хорошо устроился, поужинал и пошел прогуляться на Красную площадь, которую посещал при всех поездках в Москву.
На другой день А.А. Ямнов в своем кабинете меня не задержал и сразу повел к своему непосредственному начальнику Сергею Алексеевичу Баскакову. Человек небольшого роста, крепыш, с седой головой, приветливо улыбнулся и пригласил к длинному столу, за которым уже сидел человек, которого представили как завсектором ЦК по металлургии по фамилии Федоров. Здесь же присел Ямнов. Баскаков – выдвиженец Пермского обкома партии. Этот пермский мужичок так сумел меня близко к себе расположить, что я забыл, где нахожусь и с кем беседую, а это ведь работник аппарата ЦК КПСС, откуда идет руководство всей великой страной.
Разговор проходил на различные темы, вплоть до того, как идет сплавка плотов на Ангаре и как называется деревянный багор сплавщика – пиканка. Он, по-видимому, вспомнил жизнь свою на Каме и сравнивал с Ангарой. В общем, я совсем забыл о предупреждении В.Ф. Гаврилова-Подольского – меньше самому говорить и больше слушать, а вел себя как рубаха-парень.
Теперь, закончив знакомство, уже Баскаков попросил меня прийти в ЦК завтра и назначил время. Все встали, пожали мне руку, и я покинул кабинет.
Третий день оказался заключительным. Теперь мы уже с Баскаковым пошли в кабинет этажом ниже к заведующему отделом, секретарю ЦК партии по тяжелой промышленности Рудакову. За столом сидел небольшой человек в очках. Он вышел из-за стола и за руку поприветствовал. Беседа с ним длилась примерно десять минут и закончилась пожеланиями успехов в работе. И на этом мои встречи в ЦК закончились.
Мой вызов и встречи в промышленном отделе ЦК объяснили мне тем, что ЦК партии готовит партийный резерв кадров с периферии для выдвижения их на работу в высшие партийные органы КПСС, в этот список резерва занесен и я. Что же касается моей просьбы выделить единицу освобожденного секретаря парткома для Ангарской экспедиции, то сообщили, что отдел постарается положительно ее решить, поблагодарили за беседу и разрешили возвращаться домой. Отметили приезд и отъезд в командировочном удостоверении. В Красноярском крайкоме расспросов никаких не было.
Где-то через несколько месяцев в наш район приехала большая комиссия Министерства геологии СССР, и в ее составе оказался инструктор ЦК КПСС Виктор Александрович Ларичкин. Рассматривали вопрос дальнейших геологических исследований в Нижнем Приангарье на бокситы. И здесь в одной из бесед Ларичкин мне поведал, что он недавно стал работать в ЦК КПСС инструктором, ранее был зам. заведующего промышленного отдела Приморского крайкома партии (Владивосток), и мне стало понятно, что нас с ним рассматривали одновременно и я оказался дублером. У нас с Ларичкиным в дальнейшем завязались личные дружеские отношения, которые длились вплоть до запрета КПСС, закончил партийную карьеру в должности уже заведующего сектором по геологии. И слава богу, что меня на работу в аппарат ЦК не взяли, я бы там работать не смог, поскольку должность инструктора – это работа куда пошлют, а я уже познал самостоятельную партийную работу, хотя и в районе.
Но на этом моя личная связь с отделом тяжелой промышленности ЦК не закончилась. Для меня открылись двери в отдел тяжелой промышленности, и я этим пользовался, правда, умеренно.
У меня продолжился контакт с А.А. Ямновым через пару лет. Я отдыхал осенью в Ялте в санатории «Россия», и за неделю перед самым окончанием лечения приходит телеграмма из Красноярского крайкома партии, подписанная П.С. Федирко, в которой сообщается, что такого-то числа в Москве состоится съезд ЦК профсоюза работников геолого-разведочных работ и топографий и мне нужно прибыть для участия в его работе. По приезду обратиться в ЦК КПСС к А.А. Ямнову. И опять этот человек вспомнил обо мне. Раз надо – значит надо, хотя и с неохотой покинул Ялту.
В Москве Ямнов без лишней
