с Диллоном в роли Расти Джеймса – главным героем, который бродит по улицам со своей бандой и тоскует по обожествляемому брату, надломленному суровой действительностью. Экзистенциальное отчаяние витает в раскаленном воздухе. Где-то в картине мелькает и пьяница-отец, брошенный их матерью, – персонаж, созданный в порыве импровизации Деннисом Хоппером.
Вот почему Коппола оказался связанным с этой книгой – это была еще одна история о братьях, отцах и Америке.
* * *
«Это очень личный фильм», – совершенно откровенно говорил Коппола в одном из своих интервью. «Бойцовая рыбка» посвящена его брату Августу, которого он боготворил. Оги был лидером, он был красив и хотел покорить мир. «[Он] просто всегда брал меня с собой, – вспоминал Коппола, – и всему учил».
Подростком Коппола, стремясь стать мужчиной, во всем подражал Оги. Так, в старших классах он, недолго думая, выдал несколько рассказов брата за свои – не для того, чтобы просто обмануть, а чтобы о них узнали.
У Оги были большие мечты, и потому он читал великие книги. Это он рассказал брату об Андре Жиде, Жан-Поле Сартре и Джеймсе Джойсе. «Вы видели куртку, которую носит его сын Николас Кейдж? Куртку на пуху дикого гуся? – спрашивал Коппола. – Так вот, это была его куртка; точнее, у него была такая же».
Да, персонаж Рурка с загадочностью Альбера Камю и непременной сигаретой во рту есть зашифрованный и художественно переосмысленный образ Августа. Правда, Август никогда не был маргиналом. Он полностью оправдал надежды брата Фрэнсиса: окончил Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, публиковал статьи о Хемингуэе и преподавал сравнительное литературоведение в Калифорнийском университете. Будучи деканом факультета художественного творчества в Государственном университете Сан-Франциско, он одновременно стал одним из руководителей Zoetrope Studios и помогал брату Фрэнсису реализовывать его наполеоновские планы. Август был женат на танцовщице Джой Фогельзанг, у которой диагностировали шизофрению, и имел трех сыновей. Младшего из них звали Николас Коппола.
* * *
Кейдж впервые появляется на экране в одном из фильмов своего дяди в роли подручного Расти Джеймса – коварного предателя Смоки. Отчасти это был тематический кастинг, потому что он принес в фильм гены Августа. Но Николаса, племянника Фрэнсиса Форда Копполы, очень волновала тема кумовства: он не хотел делать свою карьеру под зонтиком семейного бренда. Вот почему он сменил фамилию и позаимствовал свой яркий псевдоним у героя комиксов Люка Кейджа. Николасу не хотелось видеть, как при упоминании его настоящей фамилии снова и снова поднимаются брови у тех, кто проводит кастинг. Неуверенность тоже была у него в генах.
Существует семейная легенда о том, как пятнадцатилетний Кейдж, носивший тогда еще фамилию Коппола, ехал на машине со своим дядей и неожиданно воскликнул: «Почему ты не снимаешь меня в своих фильмах?» Его сердце трепетало от желания играть в кино. Но дядя, великий режиссер, не проронил в ответ ни слова. Это молчание Кейдж понял так, что он должен проявить себя сам.
«Мои амбиции в основном подпитывала жажда мести».
Он родился в Лонг-Бич в 1964 году, в средней школе в Беверли-Хиллз учился с такими же, как и он, ребятами. И позже признавался (у него тоже была склонность к признаниям), что рос с обидой на своих богатых кузенов, у которых было поместье в Сан-Франциско. Он культивировал образ семейного чудака: покупал акул как домашних животных, был одержим Элвисом, хранил скальпы в своем доме в Бель-Эйр… Но вместе с тем Кейдж стал самым успешным представителем этого семейного клана, настоящей голливудской звездой. Его фильмы приносят миллиарды, он играет и главные роли в блокбастерах вроде «Скалы» и «Без лица», и роли второго плана в проходных фильмах.
Таким образом, Кейдж очень похож на Копполу. У него такая же натура индивидуалиста, как у его дяди. «Я думал, что смогу изменить само актерское мастерство», – сказал он однажды. Все, к чему он прикасается, даже эпические фильмы, приобретает сюрреалистический оттенок. За его печальными глазами и внешностью сентиментального человека кроются вспышки необузданной ярости. Как признавался Кейдж, однажды ему поставили диагноз «супернеистовость» – как Чарли Чаплину.
«У вас либо есть склонность к раскрытию своего воображения, либо нет», – однажды сказал он.
Проявления этого таланта могут оказаться и захватывающими (как в лентах «Воспитание Аризоны», «Дикие сердцем», «Лунный удар», «Воскрешая мертвецов» Скорсезе), и невыносимыми («Поцелуй вампира», «Выбор капитана Корелли» (Captain Corelli’s Mandolin)). Он будет работать с дядей Фрэнсисом еще два раза – и навсегда останется ложкой дегтя в семейной бочке меда. Его выбор бывает сомнительным, как и манера игры, или «система Кейджа». Съел бы Брандо таракана, чтобы правдоподобно сыграть вампира? А вот Кейдж ради роли раненого ветерана войны во Вьетнаме в фильме «Птаха» пять недель не снимал с лица повязку.
Готовясь к прослушиванию на роль тюремщика Далласа в фильме «Изгои», Кейдж на две недели заперся в своей комнате, где смотрел фильмы с Чарльзом Бронсоном и пил пиво. Эту роль он не получил, но потом Коппола пригласил его для участия в съемках «Бойцовой рыбки».
Как и предсказывала библиотекарша, фильм «Изгои», вышедший на экраны в марте 1983 года, понравился зрителям и собрал 25 миллионов долларов. Что же касается критиков, то они никак не могли решить, что в фильме не так, но пытались это выяснить. «Наверное, это как раз тот самый случай, когда режиссер не подходит для такой работы», – сетовал автор рецензии в Hollywood Reporter, ища ответ на вопрос, почему фильм одновременно должен быть реалистичным и философским. «Совершенно заурядный фильм», – вздыхал критик из журнала Variety.
Неужели они совсем упустили из виду, что это фильм о духовной близости? Что в этих не бог весть каких детях есть ангельское благородство?
Коппола не оправдывался. Он мог бы снять этот фильм шестнадцатью разными способами, но именно такой он видел книгу.
«Мне понравилось строить фильм именно на фундаменте произведения – считайте это объяснением того, как я это сделал и почему. Но если вы обратитесь к моей карьере, то поймете, что я никогда не снимал двух похожих фильмов – ну разве что «Крестных отцов». Но все же мои фильмы сильно отличаются друг от друга».
Хуже пошли дела у «Бойцовой рыбки». На дебютном показе во время Нью-Йоркского кинофестиваля лента была освистана. Коппола был психологически опустошен. Студия не знала, что делать с этим «кособоким» фильмом, и с коммерческой точки зрения он сразу пошел на дно. Но нашлись и такие зрители, которые посчитали его одним из самых красивых и личных фильмов Копполы.
«“Бойцовая рыбка” – это миф, столь же красивый, как
