Возвращаясь к теории Коперника, Галилей напоминал великой герцогине Кристине о собственном открытии, что Солнце вращается вокруг своей оси с периодом около месяца, которое он описывал в своих «Письмах о солнечных пятнах».
«Если учесть величие Солнца и тот факт, что оно есть купель света (что я собираюсь убедительно доказать), которая озаряет не только Луну и Землю, но и другие планеты, сами по себе темные, то тогда, я полагаю, будет с философской точки зрения допустимо сказать, что Солнце — как верховный повелитель Природы и в известном смысле сердце и душа Вселенной — своим вращением передает другим телам, окружающим его, не только свет, но и движение. И подобно тому, как если бы сердце животного перестало биться, это парализовало бы и все прочие его члены, так и прекращение движения Солнца вызвало бы остановку всех планет».
Итак, остановки Солнца было достаточно, чтобы обездвижить «всю систему мира». В результате нее прекращались все вращения небесных тел и «день чудесным образом удлинялся». Для пущей убедительности Галилей отмечал, как «изящно» его сценарий соответствовал «буквальному смыслу священного текста».
Живо продолжая, Галилей перешел к вопросу о том, что Солнце стояло неподвижно «посреди неба», как написано в главе 10, стихе 13 Книги Иисуса Навина, и тщательно разобрал «Авторитетные теологи поднимают вопрос об этом отрывке, ибо кажется очень вероятным, что, когда Иисус захотел удлинить день, Солнце клонилось к закату, а не было в зените… Ведь если бы оно было в зените, то либо чудо не понадобилось бы, либо достаточно было бы помолиться о некоторой задержке». Эта головоломка заставила нескольких исследователей Библии, которых Галилей называл поименно, уклоняться от интерпретации фразы «посреди неба». Но все противоречия снимались, «если в соответствии с коперниковской системой мы помещаем Солнце «посреди», то есть в центр небесных орбит и круговых движений планет, как это и необходимо сделать. Тогда в любой час, хоть в полдень, хоть вечером, день бы удлинился и все небесные вращения прекратились в результате остановки Солнца посреди неба, то есть в центре, где оно и располагается».
Увлекшись системой Коперника, Галилей, по-видимому, забыл, что католическое право запрещало мирянам заниматься толкованием религиозных текстов. Лишь святым отцам разрешалось разведывать глубины библейских смыслов. Протестант Кеплер в своей стране мог безнаказанно идти по стопам Лютера к личному пониманию Священного Писания. Однако Галилей, в соответствии с выпущенными в 1564 году декретами Тридентского собора, не смел интерпретировать Писание «иначе как в соответствии с единогласным соглашением Отцов».
В число «отцов» входили не только старинные святые и мученики, но и кардиналы-инквизиторы времен Галилея, среди которых был и советник по богословским вопросам папы иезуит Роберто Беллармино, ударивший по аргументам Галилея своим авторитетным заявлением:
«Слова «восходит солнце, и заходит солнце. Восходя, спешит к месту своему, где оно восходит, и т. д.» принадлежат Соломону, который не только говорил боговдохновенно, но и был мудрее прочих людей, сведущ в человеческих науках и знал обо всех сотворенных вещах, и мудрость его была от Бога. Поэтому едва ли он стал бы утверждать что-либо, противоречащее доказанной истине. А если вы скажете мне, что Соломон говорил только о видимой стороне явлений и что нам лишь кажется, будто Солнце вращается вокруг Земли, тогда как на самом деле движется Земля, как стоящему на палубе корабля кажется, будто берег отодвигается от судна, я отвечу, что, хотя у путешественника может возникнуть такое впечатление, он все же знает, что это иллюзия, и способен исправить ее, ведь он ясно понимает, что движется именно корабль, а не берег. Но что касается Солнца и Земли, умному человеку нет нужды исправлять свое мнение, ведь его опыт не оставляет сомнений в том, что Земля покоится, и глаза не обманывают его, когда говорят, что Солнце, Луна и звезды находятся в движении».
23 февраля 1616 года комиссия из одиннадцати теологов поставила идею Коперника на голосование. Они пришли к выводу о том, что «идея о неподвижности Солнца в центре мира» является «с формальной точки зрения еретической», так как противоречит Писанию. Кроме того, они решили, что концепция гелиоцентрической Вселенной с философской точки зрения «глупа и абсурдна». Хотя движение Земли казалось им не менее смехотворной идеей, они назвали ее просто «ошибочным убеждением», поскольку она не отрицала явным образом истин Священного Писания. Эти суждения легли в основу принятого 5 марта эдикта, в котором учение Коперника называлось «ложным и противоречащим Священному Писанию». «О вращениях» будет позже упомянута в указе, связанном с Индексом запрещенных книг. Но вместо уничтожения (судьба прочих запрещенных книг) дальнейшее распространение книги «О вращениях» приостанавливалось до внесения исправлений. За несколько десятилетий после издания эта книга стала настолько полезной, что Церковь не могла открыто ее осудить. В самом деле, столь необходимая календарная реформа, которой занимался Коперник, была с тех пор осуществлена не без помощи этого текста. «О вращениях» и «Прусские таблицы» обеспечили данные о средней продолжительности тропического года и синодического месяца, что позволило иезуиту отцу Христофору Клавию из Римской коллегии иезуитов создать так называемый григорианский календарь, сменивший юлианский в 1582 году, во время пребывания у власти папы Григория XIII.
В 1619 году был принят еще один декрет, имевший отношение к Индексу, запретивший «Эпитому коперникианской астрономии» Кеплера и «все прочие работы этого автора». В следующем году очередной декрет перечислил десять исправлений для внесения в «О вращениях». Эти несколько изменений (всего лишь десять пунктов на более чем четыреста страниц) согласовывали текст Коперника с обращением Осиандера. Они перефразировали каждое доказательство движения Земли так, чтобы оно звучало как чисто гипотетическое. Цензоры удалили ту часть предисловия, где утверждалось, что «астрономия пишется для астрономов», потому что они присвоили эту науку себе. В параграфе появилась строка, воплощавшая страхи Коперника о «болтунах, считающих себя знатоками астрономии, но совершенно не разбирающихся в этом предмете», которые могут исказить «какой-то отрывок Писания ради своей выгоды» и ударить им по автору.
В своем наиболее известном произведении «Диалог о двух главнейших системах мира» Галилей описал четырехдневную беседу трех интеллектуалов. На фронтисписе первого издания эти мужи предстают в образах Аристотеля, Птолемея и Коперника (справа, с символом гелиоцентрического космоса в руке)
