В целом укомплектованность стрелковых дивизий, как уже отмечалось, была низкой. Разумеется, прибывало пополнение, но слабо обученное. В условиях продолжавшегося наступления оно немедленно распределялось между частями и подразделениями и без всякой предварительной подготовки вводилось в бой.
Недостаточная обученность личного состава имела и другие отрицательные последствия. Например, располагая и без того сравнительно небольшим выбором средств борьбы с врагом, мы не смогли полностью использовать даже те из них, которые у нас имелись. Почему? Пожалуй, ответом на этот вопрос может служить сохранившийся в архиве приказ войскам 38-й армии, изданный 16 марта 1942 г.
Вот его содержание:
"В процессе боевых действий выявлено, что в частях некоторых дивизий (81, 124, 227 сд и 1 гв. сд) почти совершенно не используются противотанковые ружья, а некоторые даже не имеют патронов к ним. Происходит это потому, что бойцы, вооруженные этими ружьями, не умеют их использовать, не знают устройства, не умеют стрелять и т. д. Командиры и бойцы, знающие эти ружья, не обучают невладеющих ПТР.
Таким образом, совершенно не используется такое грозное оружие против танков. И не случайно, что, несмотря на применение противником танков почти на всех участках действий дивизий, мы не уничтожили из ПТР ни одного танка. Благодаря неиспользованию ПТР имеет место неуверенность в силу этих ружей и даже вредная болтовня, что все равно танк из него, мол, не пробьешь. Есть случаи бесцельной и неразумной стрельбы из ПТР по дзотам (777 сп 227 сд).
Во многих частях или совсем не применяют, или слабо применяют минометы, особенно ротные 50 мм. Причина в основном та же, что и с ружьями, т. е. незнание и неумение стрелять. Другая причина неиспользования минометов - это боязнь обнаружить себя. В 124 сд из 94 минометов больше половины не используется.
Приказываю:
1. Немедленно устранить указанные недочеты и поставить ПТР на службу делу, на уничтожение танков, а минометы - на подавление огневой системы и живой силы противника.
2. Используя всякую возможность, изучить в кратчайшее время ПТР и минометы, не выдавать их бойцам, не изучившим это оружие. Для изучения, помимо командиров, знающих ПТР и минометы, использовать бойцов, владеющих этим оружием, в качестве инструкторов.
3. Внедрить в сознание бойца и командира, что ПТР - это грозное оружие против танков, а миномет - против огневых средств и живой силы противника.
4. Артиллерийским начальникам по линии снабжения принять все меры к своевременному обеспечению минами и патронами.
5. Категорически запретить стрельбу из ПТР по живой силе и по дзотам, а вести только стрельбу по танкам.
Исполнение командирам дивизий донести к 20.3.42 г."{58}
VIII
К сказанному можно добавить, что, например, противотанковые ружья поступили на вооружение в период наступательной операции, и только к 12 марта в стрелковых полках были сформированы роты ПТР. Однако это обстоятельство не могло служить оправданием плохого использования нового противотанкового средства в бою. Приходилось исправлять этот недостаток на ходу. А время шло, и противник не ждал.
Кстати, острота обстановки сказалась во время нашего наступления и в том, что подходившие резервы не сосредоточивались для создания мощного ударного кулака, а немедленно бросались в бой на различные участки фронта. Конечно, этого можно было избежать, если бы резервы прибывали быстро. Но, к сожалению, получилось иначе. В результате на участке 38-й армии 34-я мотострелковая бригада была введена в бой 44 марта, 169-я стрелковая дивизия - 16 марта, 6-я гвардейская танковая бригада - 17 марта, 3-й гвардейский кавалерийский корпус - 25 марта.
Главная же беда 38-й армии заключалась в отсутствии танков и недостаточном артиллерийском обеспечении наступающих войск. И то, и другое оказало резко отрицательное влияние на ход операции, так как возросшая огневая мощь стрелкового оружия сделала оборону непреодолимой без подавления ее артиллерийским огнем и сопровождения пехоты танками. Однако тогда мы еще не имели таких возможностей, чем и воспользовался противник.
В ходе операции он непрерывно перебрасывал подкрепления с неатакованных участков. Сначала это были два пехотных батальона 79-й пехотной дивизии из района Белгорода. Вслед за ними прибыл 429-й пехотный полк 168-й пехотной дивизии из Обояни. Далее появились отдельные части 299-й и 62-й пехотных дивизий с танками. Все они действовали при поддержке авиации.
А 24 марта противник на узком участке фронта бросил в бой 3-ю танковую дивизию. Она нанесла контрудар в направлении населенного пункта Рубежное и потеснила наши части.
Чтобы ликвидировать последствия контрудара, поредевшие стрелковые части 38-й армии в течение четырех суток вели непрерывные бои с превосходящими силами 3-й танковой дивизии и пехотой врага. Немецко-фашистское командование применило массированные атаки танков с пехотой при поддержке огня артиллерии, бомбардировочной и штурмовой авиации. Каждый населенный пункт противник оборонял большим количеством танков, артиллерии и минометов.
Он изо всех сил стремился не допустить расширения захваченного нами плацдарма на западном берегу реки Северный Донец. Атаки силами 18-20 танков с пехотой предпринимались до 8 раз в день. От 12 до 18 налетов ежедневно совершала вражеская авиация. И каждый раз по 15-20 самолетов обрушивали бомбовые удары на боевые порядки армии, тылы и мосты через реку. А 26 марта фашистские воздушные пираты применили поливку самовоспламеняющимся фосфором позиций наших войск у населенного пункта Байрак.
Силами подошедших резервов мы отразили контрудар противника и восстановили положение. Но, надо признать, с большим трудом.
Мартовские бои 38-й армии свидетельствовали, что мы подчас намечали очень хорошие планы, но с исполнением их в тот период зачастую опаздывали. Противник опережал нас, так как обладал большей маневренностью, подвижностью. Его войска перебрасывались в основном на машинах. У нас же почти все передвижения совершались пешком. Это и порождало хроническое отставание от намеченных сроков, а нередко и невыполнение боевых задач.
Так, в упоминавшейся выше 81-й стрелковой дивизии единственным средством передвижения были кони. Но и их не хватало. Вместо 626 артиллерийских лошадей имелось только 144. Мало было и строевых, и обозных лошадей.
А вот еще более разительный пример того, к чему приводило такое положение. В решающий момент у 38-й армии не оказалось танков, а также транспорта для своевременной переброски частей 169-й стрелковой дивизии на направление наметившегося успеха. Вследствие этого противник успел сосредоточить резервы и свести на нет то, что было нами достигнуто.
