Возможно, самым интересной деталью в успешном превращении Стинга в сольного исполнителя было то, что только годом ранее Фредди Меркури и Мик Джаггер, два популярных и знаменитых вокалиста с подобными же устремлениями, сделали пробные сольные попытки, которые смотрелись довольно-таки бледными в сравнении с начинаниями Стинга.
Однако переход в сольные артисты был поддержан одним человеком (мало кто думал, что он останется со Стингом!) — Майлзом Коплендом. Он твердо решил оставаться менеджером Стинга, несмотря на еще не заявленный распад «Полиции». Он публично расхваливал усилия Стинга по поддержанию забастовки шахтеров, хотя сам Стинг описывал Майлза как «самого правого» из всех, кого он знал.
По необъяснимой, странной причине было и остаётся какое-то внутреннее единение Стинга и Майлза. Некоторые говорят, что это взаимное уважение. Стинг открыто утверждает: «Майлз — это сила, с которой стоит считаться. Он — тот тип человека, который вам необходим, если дела идут не гладко. Люди его боятся, он выводит их из равновесия».
Для Стинга Майлз всегда был прекрасным защитником, советчиком, а иногда даже заменял собой отца. Майлз также производил на него впечатление тем, что имел степень магистра по экономике, которую он получил в бейрутском университете, где его главным предметом было развитие стран «третьего мира».
Майлз бывало часто шутил: «Мои изучения сводились к такой проблеме: как взять недоразвитую страну и организовать ее таким образом, чтобы перенести в двадцатый век. Моим заключением было то, что такой перенос практически невозможен, поэтому я направился в Англию, чтобы развивать недоразвитые поп-группы!»
Единственным случаем разлада между Стингом и Майлзом был момент, когда Майлз делал программу на британском телевидении под названием «Британия Майлза Копленда», которая была показана в феврале 1986 года. Стинг был вне себя из-за того, что его включили в эту программу. Он заставил Копленда убрать три минуты своего выступления на сцене, потому что не хотел, чтобы его видели одобряющим «правосторонние» взгляды Майлза на ситуацию в Британии.
Проблема подобного же характера возникла и месяцем ранее, когда программа «Глаз» телекомпании «Thames» включила интервью с Коплендом относительно концертных гастролей левостороннего «Red Wedre» («Красного Клина»), что создало множество споров в то время. Стинг настоял, чтобы все метры пленки о нем были также изъяты. Отношение Стинга было таково: Майлз Копленд — прекрасный менеджер, но его политика высосана из пальца и у него нет права на распространение таких идей ни при каких обстоятельствах. Майлз принимал мнение Стинга на том основании, что не стоит политическими дискуссиями расшатывать отношения певца и менеджера, тем самым тормозя процесс зарабатывания денег.
Приблизительно в это время Стинг начал замечать, что его музыку начинает принимать весьма широкий круг людей. Его музыка становилась феноменально популярна среди надежного, обеспеченного среднего класса, который рос и рос в Британии в середине восьмидесятых годов. То, что было когда-то взрывом, восстанием, быстро становилось выбором домашних хозяек.
Стинг воспринимал свою новую сольную карьеру очень и очень серьезно, проведя три месяца в выступлениях по Соединенным Штатам (включая и появление в самом известном музыкальном театре для черных в Гарлеме), прежде чем вернуться в Британию в следующем декабре.
В начале восьмидесятых Стинг сказал одному журналисту, что он не будет продолжать свою карьеру рок-звезды после тридцати пяти лет, потому что это «недостойно», но за восемнадцать месяцев (до лета 1985 года) изменил свое мнение и заявил: «Я надеюсь, что мое исполнение изменится настолько, что будет естественным для человека моего возраста и положения».
В этот период Стинг начал даже исповедоваться в своих грехах во время интервью с журналистами популярных газет и журналов Британии. Он подтвердил, что принимал наркотики (это особенно расписали в журнале «Вумен»), а затем продолжил признание, что «спал с каждой женщиной, которая только входила в комнату» и «все такое». Стинг продолжал настаивать, что «дружба с моей темной стороной была полезной для творчества».
«Я прошел путь от школьного учителя в шахтерском городке до одного из самых знаменитых людей в мире. И взлеты и падения были примечательны».
В то время Стинга преследовала одна весьма серьёзная, даже пугающая проблема. Дом стоимостью в шестьсот тысяч фунтов с чудесной террасой, сооружённой в семнадцатом веке (проекта Блейка в Груве — в Хайгейте), который он приобрел для себя и Труди, как говорили, стали посещать привидения матери и ребенка. Что типично для Стинга, он тайно нанял спирита, чтобы тот подтвердил, существуют ли на самом деле духи.
Стинг впервые встретился с привидением женщины и ребенка, когда он проснулся посредине ночи и увидел фигуры, стоявшие в углу спальни. К тому моменту, как он разбудил Труди, духи ушли. Но они возвращались по крайней мере еще три раза, прежде чем Стинг призвал на помощь местного спирита. Стинг объясняет: «Раньше я не верил в это, а теперь изменил отношение. Я слышал, другие люди говорили о подобных вещах. Они лежат в кровати, а с ними начинают разговаривать или же движутся вещи».
Когда привидение вернулось во второй раз, оно действительно поразило Стинга.
«До этой ночи я ещё был настроен скептически. Но теперь я переживал и пошел посмотреть на дочь Мики. Ее комната в ту ночь была полна всяких подвижных вещей, и они как взбесились. Я подумал, может быть, открылось окно, было ветрено. Но окна оказались наглухо закрыты. А ребенок лежал с широко открытыми глазами.
Спустя два дня я проснулся и увидел в углу своей спальни, четко, как днем, женщину и ребенка. Я услышал, как Труди сказала: «Стинг, что это там, в углу?» Я весь похолодел, я стал холодным как лед».
Затем Стинг вызвал спирита, который предложил направить его странных жильцов обратно в эфир, но Стинг вдруг решил, что находит ауру позитивной и хочет остаться с ними.
Случились еще два происшествия. В первый раз, как он утверждает, полтергейст направил заточенный, как бритва, нож через кухню, где он и врезался в стену.
Спустя несколько ночей Стинг проснулся и в конце комнаты увидел туманную фигуру, одетую в викторианское платье, фигура смотрела на него.
Сначала Стинг подумал, что это Труди и сказал: «Что ты там делаешь?»
Затем Труди присела на кровати рядом с ним и сказала: «С кем ты разговариваешь?»
Стинг указал на леди в дальнем углу комнаты, и Труди также увидела ее. Никто из них не паниковал. Они просто уставились на нее в молчании и тесно прижались друг к другу. Комната внезапно стала холодной как лед, и викторианская леди начала таять. Больше они ее никогда не видели.
