В Москву я выехал в тот же вечер.
Сделав доклад в каком-то здании на Никитской, рядом с консерваторией, о последних днях своего пребывания в Бресте, я получил приказание ехать на Кудринскую Садовую, в Высший Военный совет, к начальнику штаба М. Д. Бонч-Бруевичу.
В Высшем Военном совете я получил назначение на должность заместителя командующего отрядами Западной завесы В. Н. Егорьева, моего товарища по службе в Главном управлении Генерального штаба. Егорьев перед самой войной вернулся из Черногории, где выполнял одну из редких должностей, выпадающих офицерам Генерального штаба, — должность военного министра при черногорском короле!
После беседы с Бонч-Бруевичем и Егорьевым выяснилось, что под необычным наименованием «отряды Западной завесы» надо разуметь вновь создаваемые и пока еще не существующие отряды партизан и красногвардейцев для борьбы с германскими интервентами. В частности, эти отряды в составе Западной завесы должны были прикрывать прямое и важнейшее направление к Москве от Минска через Смоленск.
Таким образом, судьба продолжала удерживать меня на этом направлении с самого начала войны.
Посвященный в Высшем Военном совете в обстановку, создавшуюся в стране, я видел, какую угрозу для молодой Советской республики приобретало стягивание на нашу территорию воинских частей из всех стран. Сибирь и часть Волги уже захватывались чехословацкими дивизиями; во Владивостоке высаживались японцы, англичане, американцы, французы, итальянцы; Украина была оккупирована немцами; на Дону сосредоточивались казачьи кулацкие части Краснова. Восстание Оренбургских казаков Дутова отрезало от республики Туркестан.
Эcep Савинков[85] по указаниям английского поверенного в делах Линдлея и французского посла Нуланса готовил в Ярославле, Уржуме и других северных городах белогвардейские мятежи. Турки и англичане продвигались к Баку.
В результате этих враждебных действий вся республика была охвачена железным кольцом врагов. В руках у них были уже Казань, Симбирск, Пенза, Самара, вся Донская область, южная часть Воронежской губернии, часть Северного Кавказа. Столь знакомые мне генералы Алексеев, Рузский, Лукомский, Миллер, Деникин, Марков, Романовский, Корнилов были теперь деятельным и позорным орудием в руках Антанты. Но я твердо верил в неодолимую силу русского народа, не раз в своей истории выходившего победителем из не менее грозных опасностей. Со спокойной верой в конечный успех встретил я первые мероприятия Советской власти по срочному созданию массовой, регулярной, высокодисциплинированной армии.
Формирование регулярной армии в Советской республике оказалось делом чрезвычайно трудным по своей новизне. Оно сильно тормозилось, кроме того, выступлением — против начинаний В. И. Ленина «военной оппозиции», защищавшей партизанщину, боровшейся против использования столь нужных для армии военных специалистов и насаждения в армии крепкой революционной дисциплины.
Для укрепления создаваемых регулярных красноармейских частей партия выделила из своих рядов в военное ведомство и во все полевые части громадное число коммунистов. Последние значительно оздоровили молодые части, вдохнули в них волю и решимость отстоять завоевания революции. Для руководства этой политической работой и в первую очередь для внедрения крепкой сознательной дисциплины были образованы политические отделы в армиях и на фронтах, введен институт военных комиссаров в дивизиях и полках, а для непосредственного воспитания частей созданы в них коммунистические ячейки. Наконец, были призваны на работу в армию военные специалисты из командного состава старой армии. За деятельностью их был установлен надзор, чтобы пресекать измены, удалять из армии малогодных к работе в новых условиях.
С огромным удовлетворением я видел себя активным участником этой кипучей созидательной работы.
Однако я должен откровенно признаться, что, хотя и убедился воочию в распаде старой армии, не сразу отдал себе отчет, почему надо было до конца разрушать старую армию, чтобы при непосредственной угрозе врагов со всех сторон заменять ее новой, с таким трудом налаживавшейся в вихре политических, социальных и военных событий. Я не отдавал себе еще твердо отчета в том, что капиталистическая армия, каковой была и русская дореволюционная, являлась армией угнетения трудящихся, уже воспитанной в духе захватнических войн и порабощения народов, пронизанной насквозь национализмом — реакционной империалистической идеологией. Это я понял лишь в ходе гражданской войны.
После моей работы разведывательно-оперативного характера назначение на должность заместителя командующего отрядами Западной завесы знаменовало для меня начало нового периода служебной деятельности. С этой поры военно-организационная работа стала основной областью во всей дальнейшей моей службе.
Работа вновь формируемого штаба Западной завесы, наша организационно-оперативная деятельность захватывали нас полностью, не позволяя даже сознавать всей опасности обстановки.
Чувство долга и уверенность в себе внушались нам, даже незаметно для нас самих, энергичными, определенными указаниями В. И. Ленина по принятию мер защиты от надвигавшейся опасности. Эти указания товарища Ленина поражали нас его необыкновенной способностью вникать во все, даже мельчайшие подробности боевой обстановки, предусматривать ход событий. Они обеспечивали всю работу по формированию добровольческих отрядов, наполняли нашу жизнь захватывавшим интересом, не оставляя в нас места никаким малодушным чувствам.
* * *
Штаб Западной завесы, на первых порах состоявший лишь из нескольких человек технического персонала, выехал в конце февраля по месту назначения — сначала в Сухиничи, а затем в Калугу.
Пребывание мое в штабе отрядов Западной завесы было непродолжительным. Едва получил я право на почетное звание «бойца Красной гвардии и красного партизана», как был перемещен из Калуги в Архангельск начальником штаба вновь созданного Беломорского военного округа. Последний был установлен декретом Совнаркома от 8 апреля 1918 года в порядке нового деления территории республики на военные комиссариаты по военным делам — окружные, губернские, уездные и волостные. Общей целью этого нового аппарата было реформировать добровольческую и партизанскую Красную Армию с ее кустарной организацией на началах однообразия и пополнения обязательными призывами граждан, то есть путем учета годного к военной службе населения из числа рабочих и крестьян. Для руководства этим делом был организован Мобилизационный отдел Всероссийского главного штаба.
