Маленькая девочка своим появлением на свет захлопывала двери сдающихся внаем комнат и квартир перед носом готового на любые условия отца. Отчаянье постепенно охватывало душу.
Более стойко переносила “тяготы и лишения” своего замужества молодая мама.
– Надо верить, надеяться и ждать. Не отчаивайся, все будет хорошо, – ежедневно внушала она готовому разрыдаться папаше. Однако не раз я замечал покрасневшие от тщательно скрываемых слез глаза своей любимой.
Корабль получил задание следовать на ремонт в Находку. Все. Срок пребывания в комфортной “малосемейке” закончился. Посоветовавшись с женой (не для того, чтобы выбрать оптимальное решение, так как выбора не существовало), я, собрав последние деньги, отправился в кассу аэрофлота, чтобы (в который раз!) отправить семейство из негостеприимного Владивостока “на Запад”. Однако, как видно, черная полоса на тельняшке жизни сменилась белой. На площади Борцов за власть Советов меня окликнул капитан третьего ранга Самофал, как помнит читатель, старший помощник крейсера “Дмитрий Пожарский”. Выслушав невеселую историю нашего героя, он предложил:
– Давай-ка, лейтенант, гони за пол-литрой. Я тебе смогу помочь. Мой товарищ из поселка Тихоокеанский ушел на полгода в море. Семью отправил в Ленинград. Могу временно предложить тебе двухкомнатную квартиру.
– Согласен на все. Спасибо. Я не забуду этого...
– Не духарись. Получай ключи. Адрес... На втором этаже в этом же подъезде живет мое семейство. Будем соседями.
Сборы в путь были недолгие, тем более, что они были еще и приятны. Собрав чемодан в последний раз прокипятив соски, семейство отправилось на автовокзал. На горизонте забрезжила “звезда пленительного счастья”.
В поселок приехали вечером. Исстеганные песком и ветром пятиэтажки радостно приветствовали новоселов широко раскрытыми глазницами светящихся окон. Открыв собственным ключом дверь несобственной квартиры, молодые родители, наконец, обрели уютный, хотя и временный шалаш, который мог успешно конкурировать с раем.
Накормили малышку и уложили ее в постель. Колыбельную петь не понадобилось. Полюбовавшись на собственное произведение, счастливые мать и отец отправились в местное кафе. Голод – не тетка, первый и единственный бокал шампанского, выпитый Ниночкой, разразился в ней приступом истерического хохота. А может, это “Бородино” выходило из истомленной души столь необычным способом.
Очередные три дня, отпущенные командованием на устройство семейных дел, истекли. Оставив в уютном гнездышке своих птенцов, я уехал к месту службы. Во Владивосток.
На корабле полным ходом шла подготовка к ремонту. По команде сверху каждый матрос, как хозяин своего “заведования” или боевого поста, письменно докладывал по команде список неисправной матчасти. Командиры отделений, собрав информацию от подчиненных, докладывали то же старшинам команды, мичманам. Мичманы, объединив ее, писали руководящую бумагу командирам групп. Те – выше. Наконец, полная картина неисправностей механизмов собиралась воедино у командира электромеханической боевой части. Механик, нещадно эксплуатируя единственного писаря, рожал документ под названием “ремонтная ведомость”. Этот документ, в свою очередь, должен быть представлен дирекции ремонтного предприятия. Военные, совместно с гражданскими властями, исходя из требуемого объема работ, тщательно подсчитывают стоимость ремонта, называют цифру в два миллиона рублей. И адресуют ее в техническое управление, требуя денег. Признав обоснованность требований, бюрократы техупра выделяют на ремонт... двести тысяч. И ни цента больше!
Узнав о кознях вышестоящих механиков, офицеры корабля изливают свое благородное негодование на механика корабельного. Тот, в свою очередь, объявляет: “Вы, товарищи, неправильно понимаете...” Начинается процесс изъятия из ремонтных ведомостей тех работ, которые не могут быть оплачены заводу из мизерных сумм ремонтного бюджета. Эти работы должны быть выполнены “силами личного состава”. Ремонтные ведомости становятся похожими на павлина, у которого выдернут хвост. Да и крылья ощипаны. И никак не отражают истинное состояние корабля. В ощипанном виде они представляются заводу. Тем самым, прибывший на ремонт корабль попадает в полнейшую зависимость от любого произвола дирекции ремонтного предприятия и специалистов-ремонтников.
Поясним. Один из пунктов ведомости гласит: ремонт главного дизеля номер 1. Все ясно. Однако, ремонт топливной аппаратуры этого дизеля из ремонтной ведомости исключен за неимением денег. Но ремонтировать ее все же надо, так как при неисправности системы подачи топлива даже капитально отремонтированный дизель – груда металлолома. Что делать? Официальным порядком любой начальник цеха и любой уважающий себя слесарь-ремонтник и ключом не шевельнет, чтобы начать ремонт этой злополучной “аппаратуры”. Нужно искать компромиссные решения. И они находятся. Сначала в каюту командира электромеханической боевой части, где стоит великолепно сервированный стол, приглашается начальник цеха. За рюмкой чая, как и положено на дипломатических раутах, начинается дипломатический торг. Механику нужен ремонт. Начальник цеха всегда испытывает дефицит рабочих рук. Для черновых и подсобных работ. В результате переговоров часть личного состава превращается в товар – “рабочая сила”. В обмен на него получается согласие представителя администрации на ремонт топливной аппаратуры.
Причем, стоимость запасных частей, материалов и ремонта техническое управление флота в данном случае не оплачивает. Материальные ценности возникают из ничего. Заключенная сделка на бумаге не фиксируется, дабы не плодить улик для следователя или прокурора. На основании устного джентльменского соглашения между представителями заказчика и исполнителя на корабль прибывает десант слесарей-ремонтников. Группа захвата. Сразу же выясняется, что группа не имеет материалов и ЗИПа для проведения ремонта. Их просто нет на складе. И в ближайшей пятилетке не будет. Снова в права вступает всесильная дипломатия. Рюмка чая. Колбаса. Тушенка. К концу переговоров вагон с нужным оборудованием наконец-то прибывает из западных районов страны. Предприятие – поставщик выполняет социалистические обязательства и договор по поставкам. Ремонт начинается. Все тип-топ.
Однако, как мы помним, остаются невыполненными работы по ремонту “силами личного состава”. Для их обеспечения нужны комплектующие детали, металл, кабели, дерево, клей и так далее. Всего этого нет на корабле, но есть в цехах, куда откомандирован личный состав для проведения подсобных работ. Из мусора, уборкой которого занимаются на территории завода матросы, извлекается металл, кабели, дерево, клей и т.д. Роли меняются: все это уже есть на корабле, но нет в “цехах завода”. Командир и другие официальные лица о подобной системе перераспределения материальных ценностей не имеют ни малейшего представления. Все перед законом чисты, как надраенные медные чайники. Ремонт “силами личного состава” идет своим чередом. Лязг и грохот, запахи краски и горящих сварочных электродов круглосуточно царящие на корабле, вызывают головную боль и желание напиться или подать в отставку. Любой срок, в течение которого корабль должен полностью излечиться от всех своих хворей и задышать полной грудью, оказывается недостаточным. По окончании ремонта корабль в ремонте все же нуждается. Поэтому ежемесячно на кораблях планируются ППР (плановопредупредительный) и МПР (межпоходовый) ремонты, проводимые “силами личного состава”: ничто не вечно под луной, как не вечны и корабельные механизмы. Жизнь. Диалектика.
