желтая хвоя покрывала деревья. Да местами стланик сверкал по-прежнему своей свежей зеленью.
Несмотря на приближение зимы, мы хотели успеть дойти с изысканиями до верховьев ручья Особенный, и поэтому все работали с подъемом.
Как-то днем к нам приехал посыльный из поселка. Я в это время находился на трассе, и меня срочно вызвали.
— Ну и далеко забрались вы в тайгу, — после приветствия сказал мне гость и, передавая пакет, тихо добавил: — Жена Фомича заболела, так что его надо срочно направить домой.
Послали за Фомичом на трассу.
Узнав о болезни жены, он разволновался и просил отпустить его в поселок.
— Конечно, поезжай, — ответил я. — Да ты не беспокойся, там она не одна. В поселке хорошие врачи, с нею ее друзья, а через пару дней и ты будешь там и встретишь нас счастливым отцом.
Дело в том, что жена Фомича собиралась стать матерью, и здесь, в тайге, мы вместе с ним искренне переживали это событие.
После отъезда Фомича стоянку в устье безыменного ручья, с которой он ушел, мы начали называть Фомичовой. Постепенно и сам ручей получил название «Фомич». Так мы его обозначили во всех наших документах, под таким именем ручей и вошел в географическую жизнь.
…Все работают на трассе. Я на разведке. Удаляясь, я с каждым шагом все слабее слышу замирающие звуки ударов топоров, гдё рубится просека для трассы. Все глуше и непроходимее становится тайга. Мохнатые, разлапистые лиственницы стоят сплошной стеной. В лесу душно и темно.
Пересекая трассой следующий приток ручья Особенный, мы обнаружили в его распадке на склоне одной из сопок выходы пластов каменного угля. Месторождение его, очевидно, было уже раньше обнаружено и разведано поисковыми экспедициями геологов. В одном месте в пласте мы увидели пробитую небольшую штольню и недалеко от нее примитивную печь, где жгли уголь для определения процента зольности.
В связи с этими примечательностями еще одно название — ручей Угольный — появилось в наших изыскательских документах.
От Угольного мы далеко уйти не успели. Закружившиеся снежинки дали нам знать, что кончилось короткое лето, подкрадывалась зима и пора собираться в обратную дорогу.
Но в этом сезоне мы сумели оторваться с изысканиями от строителей и проложили много километров трассы в глубь тайги.
Мы возвращаемся на базу. Нас гонит из тайги начавший падать снег, наступившие морозы и истощившиеся запасы продуктов и фуража.
Самое радостное и легкое путешествие по тайге. Дорога известна, и тропа набита. Есть даже места с подготовленными стоянками. На них сохранились колья, нары, печи и другие наши сооружения. Мы продвигаемся почти без всяких задержек.
Нет необходимости колесить по тайге, изучать все ее уголки в поисках лучших мест для укладки трассы. А дневная работа по трассировке? Сколько избегаешь за день километров, к каким только способам не прибегаешь, чтобы заметить нужное не только направление, но даже место. И звук, и огонь, и засечки сопок — все иногда пускается в ход, и как часто постигало нас разочарование, когда целый день сплошной рубки просеки выводил нас на несколько десятков метров в сторону от намеченного пункта! Пропадала работа целого дня.
На изысканиях каждый из нас вносил много новшеств и усовершенствований в наше оборудование и инструмент. Так, например, у нас появились легкие ломы с деревянными ручками, облегчающие установку вешек. Нивелировщики Сережа Обухов и Борисоглебский сконструировали удобные металлические башмаки для установки нивелировочных реек на мху и т. д. Наши геологи, пикетажисты и все товарищи, выполняющие ту или иную работу, приобретали большой и ценный опыт.
Итак, мы едем по тайге. Легкая пороша закрывает землю первым зимним убранством. Неглубокий ослепительно белый снег утомляет непривыкшие еще глаза. На его покрове, как в зеркале, отражается жизнь тайги. Всюду следы: вот четкий вытянутый почти в одну линию рисунок круглых лапок — это след песца или лисицы, более крупный — волка, два рядом впереди и два значительно шире сзади — зайца, такой же, только совсем маленький — след белки.
Здесь и следы куропаток, глухарей, рябчиков и других пернатых. И, наконец, как большие тарелки, напоминающие несколько след босой ноги человека, только значительно больше и круглее, с явным отпечатком ногтей — след медведя.
Следы перекрещивались, уходили в сопки, опять возвращались.
Мы долго шли по одному следу медведя. След задних лап был длиной около тридцати сантиметров. И трудно представить себе, какой величины был этот экземпляр.
Тайга жила своей таинственной жизнью. Создаваемый нами шум, говор и смех распугивал, конечно, всех обитателей, и только стаи куропаток не скрывались при нашем приближении, но первые же выстрелы заставляли птиц улетать.
Вот и река Берелех. К своему удивлению, мы уже не застали здесь Николая. Его юрта осиротело стояла на берегу. Совсем недавно Николай ушел с «большой дороги» покорителей Севера. Ведь он нам говорил: «Скоро будет скучно в тайге, придет много народу».
Значит, веселье своей жизни он еще находил в одиночестве, а не в коллективе.
Если мы после себя оставляли в тайге тропу, сплошной ряд вешек и отдельные следы наших стоянок, то строители на своем пути сильно будоражили природу. Они рвали и кромсали скалы, засыпали мари и пропасти, тысячами квадратных метров рубили, корчевали, расчищали вековую тайгу, вкладывая огромный труд в строительство дороги. Тяжесть этого труда мы знали, ценили и по мере своих сил старались его облегчить удачным выбором трассы.
Строители за этот сезон проделали большую работу, и к их последней базе был уже почти готов проезд.
Это короткое лето для нас всех было очень удачным. Задание было выполнено.
Мы ехали теперь по временному проезду, и особенно приятно было наблюдать дорогу на перевале. В основном уже готовая, она, как огромная змея, извивалась по склонам гор — перевал был хорош!
Вот мы в поселке. Нас встретили тепло и дружески наши семьи, довольное работой изыскателей в этом году начальство и молодой счастливый отец Фомич со своим первенцем Александром.
Зима в этом году была особенно суровая. С конца октября установились сильные морозы. И даже в бураны, заносящие снегом наш поселок, они не спадали. В поселке жизнь как бы замерла. Все сидели в помещениях и выходили на улицу только по самым неотложным делам. О каких-либо поездках никто думать и не мог.
И вот в эти страшные холода мы, изыскатели, получаем задание: срочно произвести изыскания
