разыграли фатальную для обоих карту. По иронии судьбы их решение напасть на Россию было вызвано желанием избежать войны на два фронта.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. РУССКИЙ ФРОНТ В 1812 И 1941 ГОДАХ
Я считаю, что Гитлер вторгся в Россию потому, что оказался точно в такой же ситуации, как и Наполеон. Оба рассматривали Британию как наиболее сильного и опасного противника, оба не рискнули захватить Англию прямым вторжением на Британские острова. Оба верили, что Великобритания будет вынуждена пойти на сотрудничество с доминирующей на континенте властью, если будет лишена вооруженной поддержки со стороны мощного союзника. Оба подозревали, что этим союзником может стать Россия.
ГЕНЕРАЛ ВАЛЬТЕР ВАРЛИМОНТ
Большинство командиров спрашивали: «Когда же мы остановимся?» Они помнили, что случилось с наполеоновской армией. Многие из них начали перечитывать воспоминания Коленкура о 1812 годе. Эта книга оказывала сильное влияние на боевой дух в критические моменты 1941 года. У меня до сих пор стоит перед глазами фон Клюге, пробирающийся по грязи в штаб из своего блиндажа и стоящий там подолгу перед картой с книгой Коленкура в руке. И так продолжалось день за днем.
ГЕНЕРАЛ ПОНТЕР БЛЮМЕНТРИТТ
Наполеон и Гитлер подписали себе приговор, пытаясь покорить Россию. Если первый сделал это, повинуясь новым политическим обстоятельствам, то второй изначально планировал это завоевание как основное условие реализации нацистской мечты. Однако втайне они боялись этого предприятия, хотя и были опьянены предыдущими военными успехами и возрастающей манией величия.
Они вторглись в Россию превосходящими силами, обладали лучшим вооружением и более опытными командирами. Их армии набирались со всей Европы. И тот, и другой планировали захватить Москву и Санкт-Петербург-Ленинград, причем император рассчитывал захватить последний при помощи шведов, фюрер — при помощи финнов. Оба начали свое наступление в слишком позднее время года. Наполеон отложил нападение потому, что надеялся на покорность царя, Гитлеру же пришлось потратить время на наведение порядка в Греции и Югославии. В результате каждому пришлось столкнуться с невероятно суровой зимой. Оба наступали слишком широким фронтом; войска императора были так растянуты, что он почти полностью потерял контроль над своими вялыми австрийскими союзниками. Три армейские группировки фюрера были направлены на три различные цели, что ослабляло силу общего удара.
К 1811 году у французов была твердая уверенность в том, что Континентальная блокада нанесла серьезный удар по британской экономике. Британия не только потеряла европейские рынки, но и латиноамериканские были насыщены настолько, что не в состоянии были принимать британские товары. Контрмеры королевского флота против блокады привели Соединенные Штаты в ярость, и объявление войны Британии президентом Медисоном в 1812 году лишило ее и североамериканских рынков. Темза была забита груженными товарами судами. Хлопковое, сталелитейное и другие производства задыхались. Фунт падал. Бумажные деньги подешевели на 18 процентов, и многие банки обанкротились. Растущая безработица сопровождалась повышением цен на хлеб в результате неурожаев 1809 и 1811 годов. Повсюду вспыхивали бунты. «Капитан Лудд» [38] и его последователи громили ткацкие станки, оставившие многих без работы. Было ясно, что вся Европа присоединится к Континентальной блокаде, если император одержит победу, которая, казалось, была вполне ему по силам.
Россия пострадала от Континентальной блокады почти так же сильно, как и Британия, будучи не в состоянии поставлять на английский рынок традиционные зерно, железо, медь, лес, кожу, пеньку, свечное сало. Царь во всеуслышание заявил об упадке русской коммерции. Несмотря на то, что Наполеон предложил царю перехватывать все нейтральные корабли, входящие в балтийские порты, Александр отказался, слепо веря в тайную торговлю с Британией; ходили слухи, что в Риге положение совсем не изменилось по сравнению с мирными годами.
В любом случае отношения между Францией и Россией стали очень непрочными. Царь не только не помог императору в войне с Австрией в 1809 году, но и не дал Наполеону согласия на брак со своей сестрой. С другой стороны, он был встревожен расширением территории Великого княжества Варшавского после 1809 года и опасался, что Франция захочет реставрации Польского королевства. К тому же он был рассержен женитьбой императора на Марии-Луизе и новым франко-австрийским альянсом. Дружба, вспыхнувшая было в Тильзите, исчезла, и хотя Наполеон по-прежнему считал Александра самым умным европейским монархом, в глубине души он думал о нем как о хитром византийце, слова которого никогда нельзя принимать на веру. Со своей сторон царь, который теперь прислушивался к предостережениям Талейрана, был глубоко озабочен завоевательскими амбициями своего бывшего друга и его мечтами о мировом господстве. В декабре 1811 года Александр формально вышел из Континентальной блокады, а Наполеон аннексировал Ольденбург, в котором супругой Великого князя была царская сестра. Целью аннексии, однако, не было спровоцировать Александра — император хотел приблизиться и последней слабой точке германского побережья.
В течение 1811 года Наполеон подтягивал все больше и больше войск в Северную Германию и Великое княжество Варшавское. Они концентрировались у самых русских границ. Хотя Наполеон и отвергал предостережения Фуше с видимым раздражением, иногда он реально смотрел на вещи. Позже он говорил, что не хотел войны с Россией: «Так же, как и все, я знал, что Испания — это раковая опухоль, которую следовало вылечить прежде, чем начинать эту ужасную войну, первая битва которой должна была состояться в пятистах лигах от моих границ... Я был бы дураком, если бы начал войну 1812 года, чтобы получить то, чего мог добиться при помощи мирных переговоров». Он обещал Фуше, что Испания падет сразу же, как только Британия утратит влияние в Санкт-Петербурге, а графу Нарбоннскому он говорил, что один сильный удар в сердце Российской империи отдаст «эту слепую апатичную массу» в его руки. Он уверял, что, когда Москва падет, а царь сдастся или будет убит и на месте Российской империи будет новое государство, франко-русская армия сможет выйти из Тифлиса и захватить Индию, чтобы уничтожить там британское правление: «Это будет экспедиция гигантского масштаба, но, думаю, вполне осуществимая в XIX веке». В минуты отрезвления он чувствовал сильное беспокойство по поводу конфликта. Уже в 1812 году, когда русские предложили ему вывести свои войска из Пруссии, он проревел послу: Вы ведете себя, как пруссаки перед Йеной», но все не решался объявить войну, до последнего момента надеясь на мирное решение проблемы.
Император назначил августейшим особам встречу в Дрездене весной 1812 года. Среди прибывших туда были австрийский император, короли Пруссии, Баварии и Саксонии вместе с вассалами рангом пониже. Это был
