Рывок за пятки — отточенный, четкий прием. Николай действует хладнокровно, расчетливо, как на ковре в спортивном клубе. Стальные пальцы мертвой хваткой сжали руки преступника. Еще прием — теперь уже болевой, без него сейчас не обойтись, и начавший было сопротивляться Криков затих.
— Не баловать, — приказал Данилов. — Лежать смирно.
— Пусти, больно…
Николай тонкой прочной бечевкой перехватил руки задержанного, потом поднялся, подобрал отлетевший в сторону револьвер, тихо сказал:
— Встать! Не пытайтесь бежать, со связанными руками — глупо. Шею сломите.
Тимофей поднялся, повернулся лицом к Николаю и вдруг заговорил, даже не заговорил, а закричал, брызгая слюной:
— Такие деньги здесь! Дурак, фраер! И тебе хватило бы на всю твою жизнь. Сейчас их брать надо, неровен час хозяин придет, волк — каких мало осталось!
* * *
Группа Рогова приближается к цели. Идут вниз по крутому склону. Впереди — Каримов. Шагает легко, споро, как по асфальту. За ним гуськом остальные. Позади — лейтенант Жуков. Ему труднее всех: не бывал раньше в горах, нет сноровки.
— Теперь буду тренироваться, — говорит он идущему впереди Панченко. — В учителя возьму Кольку Данилова, он вышколит. Еще альпинистом стану.
Вдруг все разом остановились. В глубине ущелья, там, где виднеется разлапистая ель, грохнул выстрел. Гулко откликнулось многоголосое эхо.
— Это не ружье, — сказал Рогов. — Это револьвер… Близко.
— Стреляют у скалы, к которой мы идем, — откликнулся Каримов.
— Надо разбиться на две группы, — сказал Рогов. — Жалял Каримович, двое пойдут отсюда, двое должны зайти с тыла. Как это лучше сделать?
Каримов на листке из блокнота быстро набросал схему ущелья. Двоим идти верхом, укрываясь в ельнике. Остальным — по дну каньона…
Карандаш замер в руках Жаляла. Прогремело еще два выстрела. Один за другим…
— Вперед, — приглушенно скомандовал Рогов. — Жуков и Панченко — вниз. Мы пойдем ельником.
* * *
— Кто это хозяин? — требовательно заговорил Данилов, приблизившись вплотную к Крикову. — Откуда сведения, отвечайте быстро и без вранья, не ухудшайте своего положения…
Криков в деланной усмешке скривил губы.
— Не знаю, парень, кто ты… Только ясно, не геолог. А про хозяина знаю точно. Поэтому и спешил, хотел сам завладеть грошами… Хозяин — волк. За ним давно местная милиция охотится.
— Митька? — почти выкрикнул Данилов.
— Он. Теперь ясно, кто ты, гражданин начальник. А то — геолог. Со мной-то ты справился. А вот Митьку попробуй возьми. Он тут каждую нору знает.
— Возьму, — пообещал Данилов. — Не уйдет.
Слыхал эти слова не только Криков. Они донеслись до ушей того, к кому относились непосредственно. Митька-дезертир был незримым свидетелем только что разыгравшейся у скалы сцены. Перед самым приходом этих двух он забрался в свое логово, выполняя заветную мечту, которая не давала ему покоя все дни, проведенные в бегах. Теперь, когда цель была достигнута, им овладел звериный страх, ужас перед близкой, неотвратимой расплатой. Надо было уходить. Он больше всего боялся встречи с милицией. А этот милиционер, о непримиримости которого Митька был наслышан, в силе же убедился только что воочию, не упустит случая. Надо бежать. Подгоняемый животным страхом, Митька пошел на рискованный шаг. Люди внизу заняты разговором. Пользуясь этим, он выполз из норы и, извиваясь змеей, начал карабкаться вверх.
Со скалы на площадку шлепнулся камень. За ним ссыпалось несколько камней поменьше. Николай отскочил в сторону, взглянул вверх. У самой вершины, по расщелине, цепляясь за камни, карабкается человек. Увидел это и Криков. Краска сползла с лица.
— Хана, начальник. Ушли деньги.
Николай видел это и сам. Кляня свою неосмотрительность, он сделал то, о чем вспоминает краснея. С криком «Стой!» Данилов дважды выстрелил вверх. Но Митька уже достиг вершины и скрылся за большим замшелым валуном. Николай метнулся было к тропе, ведущей вверх, но тут же вернулся. «Мальчишка, — обругал он сам себя, — за двумя зайцами гонишься…»
— Ну, ты, вперед, — приказал он Крикову, указывая направление на палатку. В голове вырисовался новый план. Сейчас же вместе с задержанным надо идти к чабанам, собрать людей, организовать поиски. Там лошади, есть рация.
Они не успели сделать и десятка шагов. В ельнике, где только что скрылся Епифанов, раздался выстрел, прозвучал повелительный голос. Слов Николай не разобрал. А из-за скалы к нему бежали двое. Свои, друзья. Впереди — румяный Жуков. В глазах тревога:
— Колька, цел?!
* * *
Нелегкие горные тропы привели этих людей в глухой уголок ущелья, к одинокой туристской палатке. Их семеро. Двое сидят поодаль, изредка с ненавистью поглядывают друг на друга. Ими руководила жестокая корысть, неистребимая страсть к наживе. Эта страсть свела их, толкнула на страшное дело. Сейчас та же неуемная жажда денег сделала их заклятыми врагами.
А пятеро у костра оживленно беседуют перед обратной дорогой. И с затаенной завистью слушают те двое не понятные им радостные слова о том, что операция прошла успешно, что народу будет возвращена немалая сумма.
Николай укладывает вещмешок, собирается в путь.
— Не сердись, Жаке, — говорит он другу. — Дела зовут. Поскучай маленько один.
Жалял понимающе кивает. Ему немного грустно, но он знает — Николай прав, надо вести следствие, до конца разоблачить преступников.
— В путь, — поднимаясь, говорит Рогов. — Опять собираются тучи. Дождливое нынче лето в горах.
А. ШТУЛЬБЕРГ, лейтенант.
Алма-Ата.
Ю. Кузнецов, В. Садовников
ЗА ЧТО ДАЮТСЯ НАГРАДЫ
— Старшина Лященко слушает.
В Октябрьском райотделе милиции города Караганды часто звонит телефон и Михаил Иванович — помощник дежурного — поднимает трубку. Мы ждем, когда он закончит разговор, и снова продолжаем нашу беседу. Речь идет о наградах и о том, почему некоторые не носят их.
— Есть люди, которые стесняются: дескать, чего выставлять свои заслуги. А вообще-то зря. Награды ни за что не даются.
На груди у старшины ряды цветных ленточек.
За что же он получил свои награды — ордена и медали? Красную Звезду, «Знак Почета», «За отвагу», «За безупречную службу» и еще некоторые другие?
Мы хотим рассказать только о трех из них.
М. И. Лященко.
1Кузнечики словно решили заполнить своим стрекотом тишину этой ночи. Бойцы лежали на сухой, но уже остывшей за вечер земле и прислушивались к тому, что делается впереди на полосе противника. Было тихо, и казалось, что это из-за этих кузнечиков ничего не слышно. Один из них, прыгнув, ударился о щеку Михаила, и тот вздрогнул от неожиданности. Он толкнул в ногу лежащего впереди товарища, и они поползли дальше. Михаил оглянулся, чтобы запомнить место, где они оставили проход в проволочных заграждениях, но было так темно, что он засомневался, сможет ли теперь найти дорогу обратно.
