Я спрашиваю у присутствующих их мнение и лишь потом делюсь своим. Конечно, бывает, что люди просто пытаются угадать мое мнение, но у них это не всегда получается. Знаю по опыту. Поверьте мне, это работает. Альбер сейчас тоже принимает участие в заседаниях, он видит мой стиль работы и учится у меня.
Альбер отдавал себе отчет в том, что следовать примеру отца будет нелегко. Все единодушны в том, что правление Ренье пошло на пользу Монако. Сравните княжество с другим городом с населением 37 000 человек. Может ли он похвастаться симфоническим оркестром, знаменитой балетной труппой, прекрасными парками и садами, пляжем, портом, первоклассными ресторанами, отелями и всеми новейшими достижениями?
Между тем, когда Ренье получил княжество, ничего из этого не было и в помине. И невозможно было себе представить ничего подобного.
Монегаски богаты, здоровы, образованны и спокойно ходят по улицам. Ведь Монако — самое безопасное место в Европе. В Монако всего 500 полицейских, то есть один страж порядка на 60 жителей.
— Я убежден в том, что с преступностью можно бороться лишь с помощью сильной полиции, многочисленной и хорошо оснащенной для того, чтобы успешно делать свое дело, — говорит Ренье. — Серьезной преступности у нас нет, равно как и наркомании. Конечно, бывают мелкие правонарушения, скажем, подростки нюхают клей, но серьезных преступлений у нас нет, и наркотики на улицах не продаются.
Стрельба у нас раздавалась один-единственный раз, когда налетчик, ограбивший банк, попытался скрыться с места преступления. Нам в некотором смысле повезло, что в княжество ведут всего четыре дороги, и полиции ничего не стоит их перекрыть. У нас есть специальное устройство, что-то вроде металлической ленты с шипами. Его в любую минуту можно привести в действие и пропороть шины машине, которая пытается скрыться. Так что нам довольно легко охранять свои границы.
Уличной преступности в Монако практически нет. Случаются убийства на почве ревности и кражи со взломом, когда преступники пытаются украсть из сейфа деньги или похитить ценную картину.
В 1999 году в Монако был убит банкир Эдмонд Сафра. Его дом подожгли. Подозреваемый в убийстве был арестован через несколько дней. Уличные грабежи — большая редкость. Проституция запрещена, по крайней мере уличная, равно как и порнофильмы. Если кто-то вздумает прогуляться по улице босиком, к нему тотчас подойдет полицейский и потребует, чтобы он надел обувь. Кроме того, Монако — одно из немногих мест на земле, где женщина может спокойно выйти на улицу в драгоценностях. Так было задумано.
Ренье этим очень гордится.
— У нас повсюду установлены видеокамеры: на перекрестках, в переходах, в общественных лифтах. Это весьма эффективный метод, и мы постоянно расширяем сеть видеонаблюдения. Скажем честно: если преступник видит на углу камеру, он дважды подумает, совершать ли ему преступление. Он знает, что полиция наблюдает за ним.
Но кое-кто, критикуя систему слежки, называет власть «Большим Братом».
Впрочем, сам Ренье в ответ на эти обвинения лишь морщится.
— Думаю, такие обвинения несправедливы. Мы не полицейское государство. Я не раз слышал такой комментарий, но совершенно с ним не согласен. В полицейском государстве полиция вмешивается в вашу частную жизнь, диктует, с кем вам встречаться, что говорить, что думать. В данном случае это не так. Ни на чью свободу мы не покушаемся.
Полиция существует для того, чтобы защищать, а не ограничивать чьи-то права. Большинство наших полицейских ходят в штатском. И давайте скажем честно: мы крошечная страна, где практически все друг друга знают. Скажите, как долго вы можете быть полицейским в штатском, прежде чем все догадаются, кто вы такой? И вообще, в этом мире существует большое несоответствие. Есть люди, которым стыдно демонстрировать власть и дисциплину. Лично я не согласен с утверждением, будто власть и дисциплина угрожают свободе. Без них воцарилась бы анархия. Она реально угрожает свободе.
«Возьмем, к примеру, религию, — говорит Ренье. — Официальная религия в Монако — католичество, но здесь есть и другие конфессии и даже секты, как крупные, так и малые.
Мы не изобретали экуменизм, но, как мне кажется, применили его на практике задолго до папы римского».
Поскольку разговор зашел о религии, было естественным задать ему вопрос, насколько крепка его собственная вера. Ренье признал, что с годами у него возникло немало вопросов, но благодаря отцу Такеру он все же остался в лоне церкви.
— Я восстал против церкви, как и многие другие, — сказал Ренье. — У меня было немало вопросов, и никто не мог мне дать на них удовлетворительные ответы. Но отец Такер понял мой протест и не стал его излишне драматизировать.
Лишь так он мог вернуть меня в лоно церкви. Терпеливо объяснял. Ничего не навязывал. А ведь так вполне мог бы поступить на его месте другой священник. Скажем честно, подозреваю, что большинство из них попытались бы убедить меня, что, ставя под сомнение свои отношения с церковью, я тем самым совершаю огромный грех. Отец Такер помог мне разобраться в себе.
Помимо всего прочего, Такер помог ему понять, какой должна быть церковь.
— Ведь что такое церковь? Это любовь, терпимость, понимание. Таков отец Такер. Знаете, меня всегда приводили в ужас школы для маленьких детей, где заправляют монахини. У них там на стене треугольник с глазком, и они говорят детям, что Господь следит за ними. По-моему, это совершенно неверный образ Бога. Лично я представляю себе Бога улыбающимся. А если что-то и рисовать, то, наверное, лучше сердце, чем глаз.
У Ренье как представителя династии были особые отношения с Ватиканом. Посол Ватикана присутствовал на бракосочетании Ренье и Грейс. Впоследствии супруги нанесли визиты всем папам, начиная с Пия XII. «Это был удивительный человек, настоящий святой. Когда я находился рядом с ним, мне всегда казалось, что из всех людей на земле он ближе всех к Господу. Он принимал нас у себя не за кофейным столиком и не вел светскую беседу. Нет, он принимал нас в небольшом тронном зале. Мы с Грейс сидели по обе стороны от него. Он был очень мил и учтив и вместе с тем глубоко предан Богу и вдохновлял своим примером».
Их визит к Иоанну XXIII прошел не в столь официальной обстановке, тем более что Ренье знал его в те годы, когда тот был нунцием в Париже и, бывая в Монако, не раз останавливался во дворце.
— Тогда он был просто монсеньор Ронкали, — вспоминал Ренье. — Как-то раз он приехал к нам для участия в каком-то мероприятии, не помню, в каком именно. Он был веселый, я бы даже сказал — вполне земной человек. Пий был интеллектуал, мыслитель, склонный к рефлексии. Вполне возможно, что лучшей кандидатуры, чем Иоанн, в тот момент не было. Общительный, разговорчивый и отнюдь не ревнитель протокола. Стиль вновь изменился с избранием Павла VI. Я всегда воспринимал его как переходную фигуру. Он был человеком доброй воли, но не слишком влиятельным.
У Ренье не было времени, чтобы близко познакомиться с Иоанном Павлом I, в отличие от Иоанна Павла II, о котором у него сложилось твердое мнение. По его словам, Иоанна Павла II слишком заботило, что о нем пишут в газетах. Ренье это не очень импонировало. По его словам, он предпочел бы, чтобы Папа «уделял больше внимания своей пастве».
Грейс была глубоко верующим человеком, поэтому римский священник, уроженец Монако, спустя несколько месяцев после ее смерти предложил причислить ее к лику святых. В первую годовщину смерти Грейс во время панихиды, которую он отслужил в одной римской церкви, отец Пьеро Пинтус заявил:
— Я предлагаю причислить Грейс Келли к лику святых. Как актрису я предпочитаю Ингрид Бергман, однако Грейс Монакская была верной женой и безупречной матерью. Она жила в мире, где сложно сохранить веру. У нее был сильный характер, и она обладала редкими способностями. У нее был дар благодати, а не только обаяние имени.
Идея канонизации понравилась Каролине, хотя она сомневалась в ее осуществимости. Взявшись изучать этот вопрос, она пришла к выводу, что это практически невозможно.
— Чтобы вас причислили к святым, нужно, чтобы вы еще при жизни совершили ряд чудес, и эти чудеса должны быть подтверждены церковью. Правда, в церкви кроме «святых» есть еще «блаженные» — первая ступенька на пути к лику святых. Возможно, мама могла бы стать «блаженной».
Отец Пинтус утверждал, что в Европе и в Америке люди собирают сведения о чудесах, которые совершила Грейс. Ходили истории о том, как матери больных детей молились Грейс и она якобы являлась к ним и ребенок исцелялся. Но, пока все эти истории не получили документального подтверждения, ни о какой скорой канонизации не могло быть и речи.
Даже Ренье был настроен скептически.
— Священник поднял шум, но все это несерьезно.
Каролина с ним согласилась:
