Нельзя отрицать тот факт, что политический суд, по крайней мере такой, каким его видят в Европе, нарушает консервативный принцип разделения власти и является постоянной угрозой свободе и жизни людей.
В Соединенных же Штатах политический суд лишь косвенно затрагивает принцип разделения власти и вовсе не угрожает жизни граждан; в отличие от Европы, не нависая дамокловым мечом буквально над всеми головами, он карает только тех, кто, вступая в ту или иную государственную должность, заранее готов к его суровым мерам.
Политический суд в Соединенных Штатах одновременно и менее грозен, и менее действен.
Кроме того, законодатели Соединенных Штатов рассматривали его не в качестве чрезвычайного средства спасения общества в случае великих бедствий, а как обычное средство управления страной.
С этой точки зрения политический суд, видимо, оказывает более существенное воздействие на общественное устройство Америки, чем на общественное устройство Европы. В самом деле, не следует заблуждаться относительно кажущейся мягкости американского законодательства в том, что касается судебно-политических решений. Прежде всего следует отметить, что в Соединенных Штатах суд, который выносит судебно-политические решения, состоит из тех же элементов и подвержен тем же влияниям, что и орган политической власти, имеющий право обвинения, и это неизбежно приводит к разгулу мстительных межпартийных страстей. Таким образом, хотя политические судьи в Соединенных Штатах не могут назначать столь суровые наказания, к каким прибегают политические судьи в Европе, в Америке существует значительно меньше шансов быть оправданным ими. Осуждение менее грозное, однако скорее всего неизбежное.
Европейцы, учреждая политические суды, имели своей главной целью наказать виновных; американцы стремились отнять у них власть. В Соединенных Штатах судебно-политическое решение является, некоторым образом, превентивной мерой. Следовательно, здесь судья не должен быть накрепко связан точной дефиницией состава преступления.
Нет ничего страшнее расплывчатости определений так называемых политических преступлений, которые даются в американских законах. «Преступления, за которыми мо-
2 Это вовсе не означает, что офицера можно лишить его звания, но это значит, что его можно отстранить от командного поста.
99
жет последовать осуждение президента, — говорится в Конституции Соединенных Штатов, разд. IV, ст. 1, — суть государственная измена, взяточничество или другие важные преступления и проступки». Большинство конституций американских штатов еще более расплывчаты и неясны.
«Государственные должностные лица, — говорится в конституции штата Массачусетс, — могут быть привлечены к ответственности за преступное поведение, которым они отличились, а также за плохое управление»3. «Всякий чиновник, который поставил Государство в опасность плохим управлением, взяточничеством или другими проступками, — говорится в конституции штата Виргиния, — может предстать в качестве обвиняемого перед палатой представителей». Есть конституции, которые вообще не указывают никаких видов преступлений с тем, чтобы оказывать давление на государственных должностных лиц, поскольку круг действий, за которые они могли бы нести ответственность, совершенно не ограничен4.
Однако осмелюсь заметить, что именно мягкость американских законов в этой области придает им особенно грозный характер.
Мы уже видели, что в Европе отстранение государственного чиновника от должности и политический запрет занимать подобную должность в будущем есть всего лишь одно из последствий определенного ему наказания, тогда как в Америке это и есть само наказание. Из этого вытекает следующее: в Европе политические суды облечены страшными правами, которыми они не всегда знают, как пользоваться; случается, что они вовсе не определяют наказания из опасения наказать слишком сурово. В Америке же никто не останавливается перед наказанием именно потому, что оно не вызывает ужаса у человечества: приговорить политического противника к смерти с целью лишить его власти есть ужасающее убийство в глазах всех людей; однако объявить своего противника недостойным распоряжаться властью и лишить его этой власти, оставив ему свободу и жизнь, может показаться честным результатом борьбы.
Между тем данное решение, принимаемое столь просто, не становится от этого меньшим несчастьем для тех, на кого оно распространяется. Крупные преступники, бесспорно, не обратят никакого внимания на эти напрасные проявления строгости закона, тогда как обыкновенные люди будут видеть в нем акцию, имеющую целью уничтожить их положение в обществе, запятнать их честь и приговорить их к постыдной бездеятельности, которая для них страшнее самой смерти.
Таким образом, воздействие, оказываемое решением политических судов на жизнь общества, в силу того что оно кажется менее пагубным, делается от этого еще более значительным. Механизм принятия судебно-политического решения не касается непосредственно тех, кем управляют; однако он полностью передает тех, кто управляет, во власть большинства; право принимать судебно-политические решения отнюдь не дает законодательному органу той огромной власти, которой он может пользоваться только в кризисных ситуациях; оно дает законодателям умеренную и упорядоченную власть, осуществляемую ежедневно. Если сила меньше, то, с одной стороны, ею удобнее пользоваться, а с другой — ею легче злоупотреблять.
Поэтому, лишая политические суды права устанавливать чисто судебные наказания, американцы, как мне кажется, скорее предотвратили ужасающие последствия тирании законодательных органов, нежели тиранию как таковую. И если взвесить все «за» и «против», то еще неизвестно, не окажется ли политический суд в том виде, как его понимают в Соединенных Штатах, самым грозным оружием, которое когда-либо было предоставлено в распоряжение большинства.
Думаю, будет легко определить момент, когда американские республики начнут приходить в упадок; для этого достаточно будет знать, увеличилось или нет количество политических процессов в судах* .
3 Гл. I, раздел II, § 8.
4 См. конституции штатов Иллинойс, Мэн, Коннектикут и Джорджия.
Глава VIII О ФЕДЕРАЛЬНОЙ КОНСТИТУЦИИ
До сих пор я рассматривал каждый штат как некое отдельное целое и указывал на различные механизмы общественной жизни, приводимые в движение самим народом, а также на различные средства, используемые им. Однако все штаты, о которых я говорил как о независимых государствах, в определенных случаях все же обязаны подчиняться верховной власти, а именно власти всего Союза в целом. Наконец пришло время описать те полномочия верховной власти, которые были переданы Союзу, и одновременно бросить беглый взгляд на федеральную конституцию1.
