Можно было бы вспомнить, что в глубоком построении русских войск полки Правой и Левой руки выдавались вперёд, как бы подпирая собой передовую линию. В этом случае, пролетев за строй стрелков, немцы сами собой попадали в окружение с трёх сторон. А конные стрелки, отбросив мало боеспособную чудь, спокойно возвращались и закрывали горловину "мешка".
Но для понимания хода битвы на Чудском озере таких построений не требуется. Достаточно осознать, что галопом летевшие в атаку немцы могли быть встречены только контратакой на полном галопе. Иначе русские потеряли бы своё преимущество: таранный удар более тяжёлой кавалерии. Да и вообще, стоя на месте, такой удар никто в здравом рассудке не принимал. А поскольку русских было, если верить Ливонской хронике, намного больше, развёрнутый строй их летящих в атаку всадников сам собой охватывал и замыкал противника в смертельных "объятиях". Окружённые и лишённые манёвра немецкие кавалеристы могли ещё махать мечами, но, по сути, были уже мертвы.
Остаётся единственный важный вопрос: через какой именно полк "прошиблись" немцы в своей самоубийственной атаке? Через передовой полк стрелков или ядро войска Александра? Первый случай мы уже рассмотрели. Второй тоже более чем вероятен. Во встречном бою конники отнюдь не сталкиваются конями грудь в грудь, а стараются пролететь в просвет между вражескими всадниками.
Противники (кто не был убит копьём или выбит из седла) проходят друг сквозь друга "гребёнкой", выхватывая вместо сломанного или вонзившегося во врага копья меч. И, используя ещё не потерянную скорость коня, с плеча рубят всадников второй и последующих линий врага. При этом столкновении над полем брани и "стоит треск от ломающихся копий и звон от ударов мечей", описанных в Житии.
Пролетев сквозь немцев, русские оказались на оперативном просторе, заодно напугав скакавшую позади немцев чудь. А немцы с достойным случая звоном и треском вписались в высокий обледеневший берег Чудского озера. Русские могли с разгону их атаковать, отъезжать и вновь атаковать копьями. У рыцарей, сержантов и кнехтов ордена места для разгона, без которого невозможна эффективная конная атака, не было. Они сами загнали себя в ловушку!
Сначала тем "братьям", что не смогли "прошибиться сквозь полк", ещё "был слышен звон мечей, и видно было, как рассекались шлемы", а вскоре немцы видели лишь массу русских, которая давила окружённых тевтонов. Атаковали "свиньёй" тевтоны, а не пробились в окружение рыцари епископа Юрьевского. Часть их даже сумела ускакать, когда ратники князя Александра добили тевтонов и, не насытившись боем, с увлечением бросились в преследование, походя рубя улепётывающую чудь.
Невозможно было представить себе лучшей местности для преследования. Даже ковыльная, не покрытая высокой травой степь, где всадник буквально через 100 м может из-за неровностей местности скрыться из глаз, не шла ни в какое сравнение с плоской поверхностью по весеннему ноздреватого, возможно, кое-где ещё покрытого снегом льда. И добычу на этом идеальном поле легко было собирать: недаром археологам со дна Чудского озера почти ничего не досталось.
Теперь, когда, как говорил Остап Бендер, "картина битвы нам ясна", следует разрешить великий спор историков о численности сторон и потерях. Здесь, как и во многих других эпизодах жизни Александра Невского, спорили не столько аргументы, сколько политические убеждения. Русские и советские историки очень хотели преувеличить масштаб битвы, их оппоненты — низвести сражение до уровня мелкой пограничной стычки.
Нам с вами эти игры неинтересны. Посмотрим, что могут, а что не могут сказать нам подлинные источники. "Видно было, что отряд братьев строй стрелков прорвал", — сообщает Ливонская рифмованная хроника. Отряд, в оригинале "баньер" — это хоругвь в 35 рыцарей, до 400–500 всадников. Из них "двадцать братьев осталось убитыми и шестеро попали в плен". Это соответствует цифрам погибших и пленных немцев Новгородской Первой летописи: "пало чуди без числа, а немец 400, а иных 50 руками взяли и привели в Новгород". Очевидно, что 26 братьев-рыцарей вели в бой более 400 сержантов и кнехтов. Но в плен простых солдат всегда брали меньше. Так было во всех битвах Средневековья, где мы имеем данные о потерях. Поэтому из 400 убитых немцев рыцарей было всего 20, а из 50 немцев в плену оказалось 6 рыцарей.
450 убитых и пленных немцев, в том числе 26 братьев ордена, это ещё не все, участвовавшие в атаке. Части братьев и всем рыцарям епископа Юрьевского далось вовремя отвернуть от русского строя и спастись. Чисто умозрительно это могла быть половина или, как минимум, треть участников битвы со стороны крестоносцев. Следовательно, их выехало на лёд 600–900 человек, больше, чем в ужасной для ордена сече при Лигнице, где погибло 6 братьев, 3 рыцаря-послушника и 500 солдат. Сами немцы считали прежде всего "братьев", и в этом смысле Ледовое побоище обошлось им более, чем вчетверо дороже Лигницы, и в 13 раз дороже Пскова.
Но могло ли участвовать в битве такое количество "братьев"? Ведь если спаслась хотя бы половина, на поле брани их должно было быть 52? — Вполне могло. Вспомним, что для восполнения потерь в сече под Шяуляем в Ливонию в 1237 г. прибыли с Германом Вальке 54 брата-тевтона. При этом часть братьев-меченосцев не участвовала или спаслась в злосчастном походе против Литвы. А для крестового похода на Русь орден наверняка усиленно вербовал новых членов.
Важно отметить, что хотя автор хроники считает потери в Ледовом побоище крупными и слёзно оплакивает павших, в тексте нет и намёка, что жертвы были катастрофическими. Единственное, что позволяет себе стихотворец, это приписать больше потерь "королю Александру":
Князь Александр был рад,
что он одержал победу.
Он возвратился в свои земли.
Однако эта победа ему стоила
многих храбрых мужей,
которым больше никогда не ходить в поход.
Однако о потерях русских в самой битве новгородский летописец, обычно тщательно исчисляющий потери (и называющий имена всех сколько-нибудь знатных лиц), вообще ничего не говорит. До битвы — да, потери были. А на льду Чудского озера — нет. Для закованных в латы профессионалов, составлявших войско Александра, такой итог был вполне возможен — раз уж сберегавший своих воинов князь поставил противника в самое невыгодное положение!
Как же так? А где же смертоубийственное побоище, в котором, как говорят историки, участвовало с каждой стороны от 10 до 17 и даже до 20 тыс. человек, истреблявших друг друга так безжалостно, что, согласно Житию, "не было видно льда, ибо покрылось оно (озеро. — Авт.) кровью"?! Где почудившееся рыцарям, рассказывавшим о сражении автору Ливонской рифмованной хроники, несметное число русских: по 60 на одного немца? Ведь если брать минимальное число окружённых (как сумму погибших и пленных), то получается 450 х 60 = 27000, а если считать весь баньер — до 35 тысяч!
