Однако Степашину не позволили самостоятельно сформировать кабинет министров и тем самым с самого начала лишили возможности создать собственную команду и попытаться добиться «коренного перелома». Пока Ельцин отдыхал на Черноморском побережье, Татьяна Дьяченко вместе с Юмашевым и Березовским буквально «ломали через колено» Степашина, навязывая ему своих людей. В результате в новом правительстве ключевые посты заняли лоббисты различных финансово-промышленных кланов и естественных монополий. Среди них особенно выделялся привыкший идти напролом министр путей сообщения Аксененко, в ранге первого вице-премьера контролировавший теперь большинство министерств и заодно «присматривавший» за самим Степашиным. Таким образом, он и его покровители получили в свои руки важнейшие рычаги управления экономическими процессами.
Приход в Белый дом новой команды ознаменовался еще одним немаловажным событием. Неожиданно выяснилось, что вслед за Березовским в Кремль уже давно пробрался его «наследный принц», пользующийся там теперь почти неограниченным влиянием. Когда-то тридцатидвухлетний Роман Абрамович был младшим партнером знаменитого олигарха в компании «Сибнефть». Все это время он скупал ее акции, прибегая порой к самым хитроумным уловкам, и в конце концов стал владельцем могущественного нефтяного концерна и в прямом смысле слова «казначеем „семьи“». Новое правительство сразу же приняло решение вновь предоставить «Сибнефти» увеличенную квоту на реализацию иракской нефти. Кое-кто утверждал, что возглавивший министерство внутренних дел бывший начальник московского РУОПа Владимир Рушайло, справедливо снискавший славу «непримиримого борца с мафией», также тесно связан с Березовским. Стремление установить контроль над финансовыми ресурсами, необходимыми для победы в президентской гонке, заставило Кремль добиваться назначения своих ставленников руководителями целого ряда важнейших экономических структур. Генеральным директором «Аэрофлота» в очередной раз был утвержден зять Ельцина Валерий Окулов. Все более набиравшего силу Волошина избрали председателем совета директоров РАО «ЕЭС России» с передачей ему в управление государственного пакета акций. Для смены не устраивавшего их руководства «Транснефти» Волошин и новый министр топлива и энергетики Виктор Калюжный даже направили в офис компании роту ОМОНа.
В начале июля 1999 года завершилась продолжавшаяся более двух месяцев миротворческая миссия Черномырдина на Балканах. В сущности, от него требовалось лишь заставить Милошевича поверить, что у России нет никаких возможностей оказать ему реальную военно-техническую помощь. Правда, на следующий день после подписания соглашения о прекращении военных действий воздушно-десантный батальон из состава дислоцированного в Боснии российского воинского контингента стремительным марш-броском вышел к границам Косово, а затем занял единственный уцелевший военный аэродром в пригороде столицы края Приштины и даже заставил отступить передовую колонну французских войск. Но десантники так и не дождались обещанного подкрепления из-за отказа Румынии, Венгрии и даже Украины предоставить российским военно-транспортным самолетам воздушный коридор. Поэтому в конце концов российским солдатам пришлось передать аэродром войскам НАТО, ежедневно прибывавшим в Косово.
Продолжать переговорный процесс должны были министры иностранных дел и обороны. Черномырдину же в верхах предложили вернуться к более привычному для него амплуа «крепкого хозяйственника». Бывший премьер-министр, прославившийся, помимо всего прочего, афоризмами типа «хотели как лучше, а получилось как всегда», был избран председателем совета директоров своего любимого детища — концерна «Газпром». Его глава Рэм Вяхирев уже давно раздражал Кремль чересчур независимым поведением. Ранее эта корпорация предоставила телекомпании «НТВ» кредит на огромную сумму в валюте под залог определенного количества акций. Теперь от Черномырдина и Вяхирева требовалось использовать этот факт и заставить НТВ снизить раздражающий многих высокопоставленных чиновников критический накал ее передач и занять более прокремлевскую позицию.
Никто не сомневался больше в существовании пресловутой «семьи». Ельцин, обладавший по Конституции почти неограниченной властью, уже давно был «пешкой», а все решения за него принимали «слоны», «кони», «ладьи» и, конечно же, Татьяна Дьяченко, считавшаяся в этой партии самой ценной фигурой — «ферзем». Чем же они руководствовались, когда вплотную занялись поисками наиболее перспективного претендента на верховную власть в стране? Может быть, им нужен был человек, способный осуществить постепенную модернизацию российского общественно-экономического уклада, чтобы таким образом успешно противостоять реваншистским проискам коммунистов? Или же от него требовалось обеспечить интересы узкого круга лиц, глубоко убежденных в том, что их интересы полностью совпадают с интересами государства? Пока этих людей вполне устраивал Степашин, но только до тех пор, пока он выполнял установленные «семьей» правила. Все участники игры понимали, что лишь при таких условиях премьер-министру позволят дойти до финиша. Его предшественники сошли с дистанции вовсе не потому, что спасовали перед экономическими трудностями. Просто в их устранении были заинтересованы различные финансово-промышленные кланы. Вздумай Степашин порвать с «семьей», его немедленно ожидала бы та же участь.
С самого начала было ясно, что у Степашина мало шансов на победу на президентских выборах. Одно время окружение Ельцина всерьез собиралось продлить пребывание Бориса Николаевича на посту президента еще на один срок путем объединения России и Белоруссии, которое наверняка потребовало бы внесения в конституцию соответствующих поправок. Однако Ельцин, потерявший всякий авторитет в глазах российских граждан, совершенно не годился на роль объединителя братских славянских народов. Казалось, он утратил всякое представление о реальности, все чаще раздражался по любому поводу и порой даже напоминал шахматную фигуру, передвигаемую умелой рукой по доске российской политики. Во время официальных визитов в страны дальнего или ближнего зарубежья приближенные ни на шаг не отходили от президента, боясь, что он опять скажет какую-нибудь глупость или просто упадет в обморок. Весной 1999 года у многих создалось ощущение, что на парламентских выборах в конце декабря победит мэр Москвы Лужков, а на президентских летом будущего года — бывший премьер-министр Примаков. Но кремлевская команда считала их своими заклятыми врагами.
